Музейная ценность
Шрифт:
Ярославль совсем маленький в центре, там почти негде побродить, но мы были готовы шататься где угодно. Мы чувствовали такую легкость, что все окружающее нас не было важным. Так мы бродили и бродили, выбирая кафе, причем оказались большими привередами и где попало питаться не собирались. Наконец, под фиолетовыми зонтиками, мы заметили то, что всем одинаково понравилось. Белые пластиковые столики были свободны, поэтому выбор у нас был большой.
Антон, как повар, хоть и временно в отставке, пошел делать заказ. Я даже хотел поспорить с Евой, что он возьмет «хот-доги» - ведь он любит сардельки
– Я еще мороженое хочу, - сказала Ева, - подожди, сейчас принесу.
– Как насчет «горячих собак»?– спросил Антон, передразнивая меня, потому что только я так называл хот-доги.
Он улыбался и выглядел очень довольным. Я тоже засиял. А говорят, только дурной пример заразителен. Как раз-таки нет, что-то хорошее передается гораздо быстрее.
– Спасибо, я не думал, что все так закончится, - сказал Красильников, почти заикаясь.
– За что спасибо? И что «так закончилось»?– не понял я.
– За то, что у антиквара все так получилось, я правда ее не брал. Булавку.
– Знаю, - спокойно ответил я.
Краем глаза я видел, что Журавлева уже купила мороженое и коктейль, но, преоставляя нам возможность поговорить, не спешила возвращаться к столику. Все-таки она умница. Не то, что наша Кирсанова - везде нос сует. Нигде от нее нет спасения.
– Последнее время я часто и без повода срывался, сам не знаю почему. Извини…
– Ерунда, - улыбнулся Красильников, - если бы не ты, там, у антиквара, то я не знаю, чем бы это все закончилось.
– Да в порядке все было бы. Зря переживаешь.
Мы постоянно перебивали друг друга, как будто не могли выговорить накопившееся за последние пару дней. Даже после той потасовке в гостинице не так было. Что-то мешало, стояло между нами. А теперь ушло. Такую легкость чувствуешь после экзаменов, когда все угнетавшее проходит.
Наконец, пришла Ева.
– Ты зря так долго там стояла, нам хватило пары фраз, чтобы все выяснить, - сказал я ей.
– Вот и чудненько, а то ходите и дуетесь друг на друга. Ты, Юрка, говоришь, будто Антон какой-то странный и все время вперед тебя лезет, не в свои дела вмешивается. А Красильников жалуется, мол, он для тебя враг номер один, ты его за человека не считаешь и вообще, так изменился, что от прежнего Юрки ничего не осталось.
Она еще долго читала нам нотацию по поводу нашего отвратительного поведения, как вдруг прозрела:
– Ничего себе, я на них тут ругаюсь, а они едят и никак не реагируют! Совести у вас нет! Все слопали! А я думала, у вас мозгов прибавилось, а оказалось, только аппетита. Могли бы не уничтожать все с такой скоростью!
Ее слова возымели реакцию, и мы начали смеяться, а когда хохочешь, много не съешь, и тут-то Журавлева начала отыгрывать очки - не думал, что полу-килограммовое мороженое можно за две минуты слопать. Шустрая девчонка!
Теперь мы ели все вместе и казалось, аппетит утроился. Я понял - нужно сделать очередной набег на кафе и унести что-то более существенное, чем «собаки» и мороженое.
– Хотите пиццы?– крикнул я ребятам.
Они одобрительно замотали головами в ответ. Решение было принято, и через несколько минут ароматную дымящуюся пиццу и добавку к мороженому нам принесла официантка. Мы тут же на нее накинулись, на пиццу, само собой, а трусливая работница ярославского общепита спаслась бегством - видимо, опасалась, что ее постигнет участь итальянского кушания.
Однако аппетитно она не выглядела, и вообще, к канибалам мы не относимся, к тому же когда есть вещи повкуснее официанток.
Наевшись и расставшись с деньгами на указанную в счете сумму, мы пошли по направлению к гостинице, собираясь хоть что-то посмотреть в этом городе. Когда мы почти добрались до места, нам на встречу попался Женька. Салин несся, как говорится, называется, на всех парусах.
– Где вы все время пропадаете? Почему вас никогда нельзя найти? Вас все ищут. А ты, Ева, что с ними делаешь? Я понимаю, Гислер кого угодно за собой утянет, но не тебя же…
– Подожди-подожди, - во-первых, ты нас нашел, во-вторых, почему все нас ищут? Им что, больше заняться нечем? И в-третьих, почему ты думаешь, что я не могу утянуть за собой Журавлеву? Может, она сама пошла? С чего это ты взял, что мы такая плохая компания?– начал я напускаться на Женьку.
– Эй, эй, ты опять начинаешь?– тянул меня за рукав Антон.
И чего это Антон с Евой все время за мои рукава цепляются?
Так не долго и совсем без рук человека оставить. И на Женьку я не напускался, а только поинтересовался, чего это он таким командным тоном, «ни здрасьте, тебе, ни до свидания», начал придираться к нам.
Вдруг Журавлева начала хохотать, ни с того, ни с сего.
– Чего это ты?– спросил Антон, который спокойно ждал, когда мы выясним отношения.
– Юрка такой длинный и такой худой, стоит с нами и руками машет, как семафор. На дядю Степу очень похож, - смеясь, пояснила Ева.
Антон посмотрел на меня как бы со стороны и тоже расхохотался. Салин умудрился просто подавить смешок. Мне стало и обидно и забавно одновременно, потому что мама меня всегда дядей Степой называла, я с детства на макаронину похож, но зато в баскетбольной команде мне нет равных.
– Смейтесь, смейтесь, - как будто обидевшись, сказал я.
– Юрка, да не обижайся ты, я же шутя!– просила прощения Журавлева.
– Не только шутя, но и любя, - добавил Антон и широко улыбнулся.
– И чего смеются?– развел руками Женька, - вам сейчас Лидия Васильевна так посмеется! А что с булавкой? Вы были еще раз у антиквара?
Мы переглянулись. Просто потому, что не знали, рассказывать Салину про исчезновение моей находки или не надо. С одной стороны - мы уже успели подружиться, а с другой… Но, судя по всему, он был неплохой парень, ведь мы же доверились ему однажды, и он не подвел нас. Значит, и сейчас рассказать стоит. Вдруг Женька что-то дельное посоветует. Голова у него работает неплохо.