Музейная ценность
Шрифт:
– Надо искать, все равно надо, - тараторила Журавлева, перекладывая что-то на столе.
Старикашка гневно потрясал кулаками в чей-то адрес. А потом меня вдруг осенило: время, когда пропала булавка, что каждый из нас всех делал в это время?
– Подождите!– почти закричал я, - Подождите! Когда она исчезла и откуда?– спросил я, обводя взглядом присутствующих в комнате.
– Когда я закончил работу и сделал вам предложение относительно покупки, булавка лежала на этом вот столе, - сказал антиквар срывающимся голосом.
Судя по всему, она действительно ему приглянулась.
– Дальше!– я напоминал себе следователя.
– Потом я попросил вас помочь принести каталоги. Вы, Юра, сами настаивали на том, чтобы на них посмотреть. Вы и ваша спутница помогли мне принести из смежной комнаты. Все было именно так, как я рассказываю?– спросил он, глядя на Еву.
– Да, так. Я пошла следом за вами, потом в нишу вошел Юра, и вы начали доставать с полок журналы.
– Антон!
– Я сидел здесь! Я даже вставал! Не было смысла идти за журналами третьим! Не будете же вы меня из-за этого обвинять?!
Я начал вспоминать, видел ли я булавку, когда пошел за антикваром. Да, видел. Точно видел. Потому что стоял у стола и опирался о него правой рукой. У меня давно эта привычка обо что-то опираться. Поэтому я видел все, что тогда на столе лежало, и булавка там была абсолютно точно.
– Антон, я пока не говорю, что это ты взял булавку, но когда я пошел следом за Евой, она продолжала оставаться на столе. А поскольку тут ты остался один, то совершенно логично…
– Подумать на меня?
Я многозначительно промолчал.
– Я никогда бы не позволил взять себе чужую вещь. Как бы в ней не нуждался. Тем более, что я знаю, насколько она ценная!
– Я же говорила, что не нужно сюда ходить! Я предупреждала вас обоих, я отговаривала!– почти простонала Ева.– Так и получилось! Мои сны никогда меня не обманывали. Ну зачем мы так сделали?!
– Теперь поздно жалеть, единственное, что мы можем сейчас - это искать булавку. Просто искать. Перевернуть все, что только можно.
– Абсолютно согласен с вами, Юра, нужно полностью поднять все вещи. Но позвольте мне задать вам некорректный вопрос, Антон, но без этого никак не обойтись… Ведь мы все стояли к вам спиной, и, логически рассуждая, есть все основания подумать на вас. Ведь чисто теоретически вы имели возможность подойти к столу и взять булавку. Я даже думаю, что вставать вам не пришлось бы. Поскольку стол совсем рядом с вашим местом.
А старик не дурак, далеко не дурак. И как точно все представил. Я почему-то не мог точно решить, виноват Красильников в исчезновении булавки, или все-таки нет. Но что-то внутри не давало мне его просто обвинить в краже.
И злость, которая просто душила меня утром, до сих пор не появлялась. Странно. Ведь почти все время последние дни я на него злюсь. Злюсь на друга. А теперь вот наполовину обвинил его в краже. Краже! Это же страшно подумать! Обвинить друга в краже!
– У тебя есть возможность доказать, что ты не брал булавку только одним способом - помочь ее найти сейчас, - как можно серьезнее сказал я.
– Давайте прекращать разговоры, а лучше искать начнем!– Ева оказалась самой здравомыслящей среди нас.
Мы долго ползали по полу на коленках, передвинули все, что только можно, поднимали ковер, просматривали страницы каталогов, Антон даже вытряхнул перед нами карманы и предложил его обыскать, если нужно. Мне этого почему-то очень не хотелось делать. К тому же мы друзья. Именно друзья. Я как-то забыл об этом. А теперь, когда пропала эта злосчастная булавка, вдруг вспомнил. И очень обрадовался этому. Но старикашка, видимо, очень дорожил этой своей булавкой, и поэтому старательно осмотрел Красильникова. И убедился, что у Антона ее нет. Но, тем не менее, Генрих Модестович продолжал настаивать на том, будто это еще ничего не доказывает. Мы покорно согласились, в том числе и сам Антон. Я восхитился его выдержкой, и мне стало стыдно за свое поведение - ведь все эти дни я так на него напускался.
Логично и совершенно неудивительно, что наши старательные поиски ни к чему не привели. Я в этом, честно говоря, абсолютно не сомневался. Мне даже все равно было - найдется булавка или нет. Конечно, жалко, но совсем чуть-чуть. А старикашка продолжал потрясать в воздухе сухими кулачками и сыпать угрозами в адрес того, кто осмелился украсть историческую ценность.
– А чего вы взяли, что это историческая ценность?– поинтересовался я.
– Юноша, быть может, вам кажется, что я некомпетентен?– он искоса посмотрел на меня, как будто неверя собственным ушам, - в его профессионализме кто-то сомневается?– Насколько мне позволило время, я изучил камни и с точностью могу сказать: такая технология огранки сейчас не применяется. На этом основании я и утверждаю, что булавка для галстука, принесенная вами является ни чем иным, как исторической ценностью.
– Да мы верим вам!– поспешила Ева успокоить неугомонного старикашку.
А тот все смотрел и смотрел на Антона, словно еще раз собирался обыскать его.
– Антон мой брат, - не ожидал я, что в голосе у меня будет столько твердости.– Ему нет смысла брать булавку, ведь она в равной степени принадлежит нам обоим.
Почему-то от всей этой нервотрепки у меня так голова заболела, что аж в глазах стало темно. Я поспешил распрощаться с Генрихом Модестовичем, пожелал ему успехов в нахождении булавки и потянул за собой Журавлеву и Красильникова. Они, в принципе, не очень-то сопротивлялись.
Мы вышли и решили, что для начала нам надо перекусить.
– Пойдем на зуб чего-нибудь положим, - предложил Антон.
– Я тоже проголодалась, - призналась Ева.
– А я, наверное, сейчас даже мамонта целиком слопал бы!– подвел я итог голосования по поводу кафе, - но с вами я бы обязательно поделился.
Как здорово было идти втроем, всем вместе, как раньше.
Теперь я понимаю, что такое настоящие друзья. Я шел и краем глаза смотрел на Антона. Он точно так же смотрел на меня. Не косился, а осторожно посматривал. Я даже догадываюсь, а может, и точно знаю почему. Он просто не мог поверить в то, что я к нему не придираюсь. Совсем. Неужели я так испортился со времени находки? Быть такого не может.