Музейная ценность
Шрифт:
Длинный стержень, на котором они крепились, был потолще цыганской иголки и остро заточенным на конце. Это я выяснил, когда легонько до него дотронулся. Тут же на моем указательном пальце выступила круглая, как бусина, капля крови.
Я сунул эту иголку в карман, бросил прощальный взгляд на клавесин, который вдруг показался мне старой рухлядью, и пошел догонять класс.
Хотабыч все так же увлеченно о чем-то рассказывал, кивал на портреты и пейзажи, развешанные на стенах. Ребята хлопали глазами и старались
Я догнал Красильникова и положил ему руку на плечо:
– Ну как?
– Отлично!
Я ничуть не сомневался, что он именно так и скажет. Дальше мы все осматривали вместе, и играть пробовали вместе: он, потом я - все вместе. Я был очень рад, что у меня есть такой друг, но что-то внутри царапало меня и было как-то нехорошо. Только я никак не мог понять: почему именно.
* * *
Вечером я поделился с Антоном своей находкой.
– Как тебе программа Хотабыча?
– Какого Хотабыча?– удивился Красильников.
– Да экскурсовода, - я забыл, что не поделился с другом своей ассоциацией.
– А он и правда на него очень похож. Понравилась, конечно, а что?
– Просто мне кажется, что я время в музее провел с большей пользой, чем вы все вместе взятые…
– Это ты к чему клонишь?– хитро прищурился Антон, - Рассказывай, пока я приготовлю чего-нибудь на зуб положить, - попросил он.
И тут я, ни слова не говоря, достал из кармана иголку с камнями.
– Вот это штука!– присвистнул Красильников.– Где ты ее взял?
– В музее, - скромно ответил я.
– Стянул?!
– Издеваешься?– тут пришла моя очередь удивиться.– Чтобы я что-то украл?!
– Да не кипятись ты, я просто не ожидал такое увидеть.
– Понятно - не ожидал. А что ты хотел? Чтобы я рояль или контрабас из кармана достал?!– продолжал возмущаться я.
Мы поняли, что нам обоим нужно помолчать и остыть. Я на повышенных тонах ничего объяснить не могу, а он ничего понять не в состоянии. Поэтому мы не придумали ничего лучше, чем сидеть и жевать бутерброды.
В комнату зашел Макс. Он-таки ходил в Макдоналдс. Ну и настырный же тип.
– А вы уже едите!– вместо обычного «Привет!» сказал он.
– А ты, судя по всему, уже сытый, - ни с того ни с сего огрызнулся я.
– Садись с нами, если хочешь, - предложил Антон.
– Не-а, после чизбургеров колбасу и кетчуп как-то не очень хочется.
– Ну и все, свободен, значит, - продолжал сердиться я.
Макс удивленно посмотрел на нас, пожал плечами и вышел.
– Ты чего? Он-то тут причем? Зачем на него напускаться надо было?– Антон как с цепи сорвался.
– Ага, на него, значит, нельзя! А на меня - пожалуйста!
Спасибо!
– Юрка, ты чего? Зачем все в штыки воспринимать, я просто удивился, чего это ты на всех набрасываешься…
– Я набрасываюсь?! Это я-то?!..
– Ну не будем же мы ругаться? Ведь даже повода не было!
Я встал и налил себе крепкого кофе. Хорошо, что Антон додумался захватить кипятильник.
В дверь постучали. Красильников пошел открывать.
– Вы пойдете ужинать?– спросила Журавлева, появившись в темном прямоугольнике открытой двери. И тут же скользнув взглядом по нашим физиономиям, добавила:
– Что-то случилось?
– Да нет, ничего, - быстро соврал Антон.
– Значит, случилось. Мне еще про вас сон какой-то мерзкий всю ночь снился. Я думала, что вы в музее что-нибудь эдакое выкините… А у тебя, Гислер, вообще день сегодня отватительный, потому что Юпитер противостоит Марсу.
– Все-то ты знаешь!– съязвил я.
– Все, не все, а знаю, - обиделась Ева.
– Тут у Гислера есть кое-что, но он не говорит… - Красильников посмотрел на меня и осекся на полуслове.
– Просто есть одна штука, но я не знаю, что это такое.
Какая-то иголка, украшенная цветными стекляшками, - вдруг ни с того, ни с сего выпалил я.
– Дай посмотрю, - сказала Ева, про ужин она, по всей видимости, совсем забыла.
Я достал иголку, которую с появлением Макса предусмотрительно убрал в карман, и протянул Журавлевой:
– Смотри…
– Вот это да!– прошиептала она с восторгом, - это же изумруды и аметисты! Откуда у тебя такая прелесть?
– Нашел, - ответил я без особого энтузиазма, потому что знал - не поверит.
– Как это нашел? Где?– вопросы из Евы так и сыпались.
– В музее. Только не говори никому. А то знаю я вас, девчонок, - тут же все разнесете.
– Я? Чтобы я кому-то сказала?– обида и недовольство тут же нарисовались на ее лице.
– По-моему, ей вполне можно доверять. Она никогда нас не подводила, - встал на ее защиту Антон.
– Так, с камнями ты разобралась, а вообще, что это за штуковина, знаешь?– хотел все до конца выяснить я.
– Это булавка для галстука, - спокойно сказала Ева, - полагаю, вещь довольно дорогая, и скорее всего, старинная.
Поэтому я, собственно, и удивилась - откуда у она тебя.
Я понял, что теперь эти двое от меня не отстанут, и придется рассказать все, как было. Неожиданно для себя я рассказал все быстро и даже внятно, только опустил историю с «Собачьим Вальсом», может, одному Антону я ее и поведал бы, а вот Еве…
– Это неспроста, - подумав, сказала Журавлева.
– Ну уж не знаю. Но какая-то загадочная история… - поделился своими мыслями на этот счет Антон, - и что теперь с ней делать будешь?