Муж беспорочный
Шрифт:
Ростислав попытался подумать. Дана, его Дана ждет дитя! Одновременно с Любавой. Но сын княгини — в любом случае первый наследник, сын наложницы — только за ним. Если, конечно, не случится ничего непредвиденного. А какова может быть непосредственная выгода от преступления? Погодите-ка! Дану похитили как раз в то время, когда он лежал раненный, и в жизни его уверенности не было. Гонец на борзом коне весть доставить вполне успел бы. Значит, преступник узнал, что князь при смерти и поспешил избавиться от ненужного наследника. Глеб? Запросто. У него вполне может быть в Белозерске свой человек. Но тогда почему только Дана? Не знали про княгиню? Но ведь она на виду, не то что Дана. Или в наследники преступник наметил Любавиного сына? Тогда Бирючи. Эти могут. Любомир задумает, а Яросвет поведется. Но они оба были с Ростиславом в походе. Хотя чему это мешает… Только замедляет.
Ладно, если не Бирючи, то кто еще? Кому Любавин ребенок неизвестен или не мешает, а ребенок Даны не нужен совсем? Вадим… Великий Сварог, этого быть не может. Но именно Вадим следующий наследник. Да нет. Он наследник и есть, а ребенок, любой, сможет наследовать только тогда, когда родится. Ну, не Вадим, так кто-нибудь из его родни. Разница не велика. Нет, пустое. Нечего клеветать на побратима, грех и сором. Скорее всего, это Глебовы проказы. А если окажется так, и хищник причинит какой-нибудь вред Дане…
— Ну что, княже, надумал?
Ростислав подытожил:
— Ростов. Бирючи. Сычев.
В самом деле, почему бы и нет? Особых причин у него нет, но буйный Борислав может обойтись и без причин.
Ладно, теперь главное — найти доносчика. Он выведет и на главного преступника. Лишь бы с Даной не случилось худого! Но ведь Глебу не особого смысла уничтожать Белозерского наследника. Прав Шатун, за него можно и поторговаться. Или воспитать в своем духе. Да мало ли что. Жива Данюша, жива!
Ростислав постучал в дверь, вызывая охрану.
— Третьяк, Ярослав, поручаю вам… этого вот человека. Накормите, вымойте, обработайте раны, подберите подходящее платье и сапоги, и пусть пока отдыхает. Но стеречь как зеницу ока и не спускать глаз ни на миг. Сбежит — пояса поснимаю!
Березовскую челядь допрашивали подолгу и обстоятельно; чуть что — сразу в зубы. Других методов в те поры еще не ведали — это вам не Тайная канцелярия! Собрана была целая следственная группа: сам Ростислав, Некрас и временно освобожденный из поруба Шатун. Допрашивали подробно, не только о похищении, но и обо всей жизни в Березовом, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Теперь уже не оставалось сомнений, что предателем, вольным или невольным, был кто-то из слуг. Первой под подозрение попала Малка, тем более что болтливость ее сделалась известной. Но девка вопила в голос, обливалась слезами, рвала на себе волосы (Некрасу даже пришлось ее успокаивать и гладить по головке) и клалась страшными клятвами, что никому больше не говорила ни слова, а что парень, провожавший ее с бесед, оказался татем, так тут ее вины нет. А таким клятвам не верить нельзя.
От остальных слуг и работников тоже не удалось ничего добиться, и постепенно самое раннее предположение переросло в уверенность. Сообщницей преступников должна была быть неизвестно откуда появившаяся ключница Зарина, исчезнувшая вместе с Даной. Тут и вспомнилась сказка про путеводный клубочек…
— Из оческов ниточка-то оказалась, — заключил Некрас. — Ниточка оборвалась, а клубочек дальше покатился.
Но! Доля [90] — она женщина. И любит молодых и отчаянных. Ростислав махнул рукой и велел всем расходиться по своим делам, а Некрасу — седлать коней. Сам, немного помедлив, тоже вышел, и в этот самый миг во двор лихим наметом влетела странная парочка: девчонка да старый дед.
90
Доля — олицетворение судьбы. Доля — это не фатум, а скорее индивидуальная фортуна человека. Доля может быть хорошей или плохой со множеством градаций, но хуже всего считалось, когда человек совсем лишен Доли. При этом бытовало представление, что Долю можно потерять, найти, поменять одну на другую.
— Насилу нашла вас! — зазвенел на все село голосок Забавы Морозовны. — Княже! Я разоблачила крамолу и ужасный заговор!
Глава 20
Хочешь не бояться власти — делай добро, а делаешь зло — бойся.
Надо ли говорить, как поспешно подскочили к девице князь и стремянный, едва ли не толкая друг друга, чтобы придержать ей стремя.
— Внимай же, княже! — тожественно провозгласила Забава. — Стремясь помочь Милане, я…
Суть дела оказалась такова. Милана-то ради своей дочери смирилась и вернулась к бывшему мужу, а вот Забава смиряться не желала. Потому и вертелась постоянно вокруг веси Сычевых, разведывая все, что можно, и строя планы вызволения Заюшки. А когда углядела, что почтенная глава рода направилась куда-то тайком, то, понятно, решила за ней проследить.
— Надеялась уличить в какой-нибудь гадости и заявить: «Отдавай Заюшку, а не то разнесу по всему свету!», — без тени смущения объясняла юная авантюристка. — И ведь с кем, оказалось, она повидаться хотела? — Забава обвела взором благодарных слушателей. — С Бирючевским старшим конюхом! Жаль, не удалось подслушать, о чем они разговаривали, но от меня так просто не отделаешься. Я потом к этому конюху, Ярко его зовут, подольстилась, люли-люли, то да сё, да не намечается ли у вас жеребеночка. Прикинулась дурочкой, будто хочу батюшке подарок сделать, да непременно из бирючевских конюшен. Он и растаял. Да и понятно: часто ли боярская дочка перед холопом заискивает? Разулыбался, перья распустил, а мне только того и надо. В общем, проболтался дяденька, что как раз перед самым походом ездил… как вы думаете, куда?
— Куда? — в один голос выдохнули слушатели.
— В Ростов!!! Вот! Выходит, Сычиха разузнает, что где делается, передает тому Ярко, а он ездит князю Глебу докладывать.
— Все же Глеб… — пробормотал князь чуть слышно. — Забава, спасибо тебе. Ты добыла более чем важные сведения.
— Так что ж ты сидишь, княже, прикажи скорее имать [91] Сычиху!
Ростислав покачал головой.
— Не ее.
— Как не ее! Я же собственными глазами…
— Не все так просто, Забавушка, — вмешался Некрас. — Что Ярко о готовящемся походе предупредил Ростовчанина, а тот — весинов, сомнений нет. Как раз: узнать они успели, а подготовиться толком — нет. Но вот только никто не станет посылать с таким поручением чужого холопа. Своего пошлет.
91
здесь — арестовывать.
Некрас и князь переглянулись.
— Любомир!
— Или Яросвет, — помолчав, добавил Некрас.
Забава замотала головой, да так, что зазвенели серебряные колечки.
— Быть того не может! Сычевы тебя, княже, ненавидят, а Бирючам-то зачем?
— Они — наследники, — вздохнул князь. — Причем оба — равноценные. Любомир умнее, Яросвет старше, но при не кровном родстве это не так и важно.
— И еще, Изяславич, промолвил вдруг Некрас с необычной серьезностью и какой-то… какой-то грустью. — Я тебе не говорил, не хотел волновать зря. Стрела, которая тебя у Мологи в шею поцеловала, была не весская. Нашего, белозерского образца стрела.
— Что ж ты молчал!
— Прости. Само по себе это мало что значит. С убитого или полоненного врага всегда снимают оружие, мне ли тебе рассказывать. Так и у какого-нибудь весина мог оказаться белозерский тул [92] . А все вместе вот как выходит. Только и это еще не все. Вспомни, княже. Когда тебя косолапый порвал, все бросились тебе на выручку. Первым Вадим метнул рогатину…
— Рогатину не мечут, — не удержался князь. — В ней лёту никакого.
— Вот именно. Только малец еще этого не знал, тем тебя и спас. Затем я и Любомир выстрелили одновременно, не могу сказать, кто раньше. А ведь Любомир во всем княжестве если не лучший стрелок, так один из лучших. Белку в глаз бьет. А уж самый скорый — наверняка. Так чего ж он промедлил?
92
колчан.