Муж беспорочный
Шрифт:
— А ты? — вдруг тяжело уронил князь.
— Оно, конечно, в глаз можно и белке… Если ее предварительно изловить, — протянул Некрас, задумчиво разглядывая свой увесистый кулак.
Ростислав, конечно, спросил только для порядка. В кулачном бою Рыжий-Конопатый валил любого, да и на мечах, копьях, другом ближнем оружии боец был весьма серьезный, а вот стрелок — средний из средних. Про Мороза не стал и спрашивать — боярин был уже немолод и оттого непроворен.
— А Яросвет? — вклинилась в мужской разговор Забава. Какое ж обсуждение без нее?
— А Яросвет с утра уж был хорош, — ухмыльнулся Некрас. — Он не то что стрелой в медведя, он бы задом в… то есть на лавку не попал бы. Не-е, тут одно. Любомир сознательно медлил, пока не понял, что ничего не вышло. И он же потом стрелял в тебя, понадеявшись, что в сумятице боя никто не разберется, мол, войны без мертвых не бывает и все такое… И снова он же, надеясь, что ты не выживешь, позаботился, чтобы исчезла Дана с младенем, что у нее во чреве. При сыне Любава местоблюстителем [93] всяко Любомир бы был. А там и до златого стола недалеко.
93
регентом.
— Брать под стражу придется обоих, — безрадостно заключил князь. — Даже если виновен только один. Если что, повинюсь, дам виру. А пока упускать ни одного из них нельзя.
Оставался только вопрос, как же брать родственничков-крамольников. Забава наверняка невольно их переполошила, и не стоило рассчитывать на внезапность.
— Хотелось бы знать, сколько в Волчьем Логове может быть бойцов… — задумчиво проговорил Ростислав.
— Яросвет, Любомир, девять гридней [94] , около десяти вооруженных слуг, — отрапортовала Забава.
94
телохранителей
— Ух ты, дева Мазанская [95] ! — восхитился Некрас. — Ты что же, Волчье Логово приступом брать собиралась?
Забава возмутилась:
— Да нет же! Сычевку!
— В общем, выходит так, — продолжил рассуждения Некрас. — У них не менее двадцати человек, при этом нее следует забывать и остальных мужчин-Бирючей, которые сбегутся на подмогу своему боярину; если, конечно, успеют. Изяславич, сколько у нас боеспособных дружинников?
— Считая нас с тобой — сорок семь.
95
Дева (жена) Мазанская — амазонка. О Мазанских женах говорится в «Александрии» (XV в.), но есть основания полагать, что эта легенда была известна на Руси гораздо раньше.
— Да-а… мы, конечно, перебьем их, как Жучка тараканов…
— А как Жучка тараканов? — заинтересовалась Забава.
— Да просто: лапой хлоп — и готово. Но сколько наших при этом поляжет… Волчье Логово — это ж не дом, это ж целый кремник [96] .
Тут «Мазанская дева» вновь влезла в ход военного совета:
— Я выманю Любомира со двора, и тут-то вы его и скрутите.
Ростислав покачал головой:
— Не пойдет. Остается Яросвет.
— А Яросвет пусть сам сдается, не то его братцу худо будет.
96
детинец, кремль.
Положительно, у юной Забавы Морозовны наблюдались явные преступные наклонности.
— Не годится, — заявил и Некрас. — Надо все гнездо зараз накрывать. А и то, Забавушка, если вдруг не заладится, Любомир ведь тебя разорвет на сорок тысяч кусочков.
— Вы за меня отомстите! — воинственно заявила девчонка.
— Отомстить-то отомстим. Да только кто тогда видоком [97] будет?
— Все гораздо проще, — раздался вдруг незнакомый Забаве голос. Ростислав с Некрасом совсем забыли про Шатуна. Настолько забыли, что матерый разбойник давно мог улизнуть. А ведь нет — сидел, слушал, думал. — Волчье Логово построено на скале, и с той стороны, которая над обрывом, не охраняется, поскольку считается, что там подняться невозможно.
97
свидетель-очевидец.
— Не зря считается, — заметил Ростислав.
— Ба! Да я там лазал.
Ростислав не стал спрашивать, зачем.
— Повторить сможешь?
Вместо ответа Шатун показал на свою, зажатую в лубки, руку. Ростислав нахмурился, подавляя невольную и совсем неуместную жалость. Как ни странно, он не испытывал к разбойнику прежней неприязни. Обидно, но все же, видимо, главаря разбойников придется казнить. Перед миром нельзя оставить преступление безнаказанным…
В итоге приняли план Шатуна. Князь Ростислав с дружинниками прибыл под стены Волчьего Логова и потребовал, чтобы Яросвет и Любомир из рода Бирючей явились для беспристрастного разбирательства. Те, как и ожидалось, заложили ворота и выйти оказались. И вот княжьи вои гарцевали на ретивых своих конях, потрясали оружием и азартно переругивались с защитниками, точь-в-точь греки под стегнами Илиона. Словом, отвлекали. А в это время Шатун объяснял «путь наверх» Третьяку, который в ходе поимки татей в дополнение к шраму обзавелся синяком под глазом и прозвищем «Газель». Ну не везет человеку!
Третьяк сбросил зипун, подумав, снял пояс и даже рубаху — все, что могло стеснять движения. Гибкий, словно плющ, он начал карабкаться по скале, цепляясь за каждую неровность, тесно прильнув всем телом к отвесной каменной поверхности. Наконец дружинник оказался наверху; там, по бревенчатой стене, взобраться было уже парой пустяков. С заборола он спустил тонкую лесу и вновь втянул ее, уже с привязанной веревочной лестницей…
Короче сказать, Волчье Логово взяли. Схватка, хотя и жаркая, была недолгой. Яросвет Бирюч дрался с яростью обложенного псами волка; окровавленный, грозный и прекрасный, как сам Перун… Отбросив обломки меча, он одним движением перемахнул через огромный дубовый стол и тотчас с ревом обрушил его на своих противников. Его сняли стрелой…
— Княже! — подскочил к Ростиславу стремянный. — Любомир все ж таки утек.
— Как?!
— В погребе нашли тайный лаз. Вот ведь гадюка! Нет бы детишек вывести.
Нет, ну нельзя было сказать, что операция совсем уж провалилась. Во дворе дружинники древками копий согнали в кучу, точь-в-точь стадо, всю бирючевскую челядь.
— А с этими что делать? — кивнул в сторону насмерть перепуганных людей стремянный, колобком катившийся вслед за князем. Ростислав, не замедляя шага, равнодушно бросил:
— В поруб.
— Так ведь, княже, там разбойники сидят, места нет.
— Тогда повесить.
— Прям всех? — вытаращил глаза Некрас.
— Всех. Гнездо крамолы!
— Так ведь, княже, только не серчай, виноват-то только кто-то один.
— Остальные укрывали. Впрочем… — Ростислав остановился. — Если расскажут что-нибудь полезное, пусть живут.
Махнув рукой, князь стремительно вышел. А Некрас подскочил к притихшей толпе.
— Живо, кто что знает, говорите скорей, пока князь не передумал!