Муж моей сестры
Шрифт:
Понимаю, что сейчас он всеми силами пытается больше времени проводить со мной и оградить меня от малейших угроз.
Гиперопека какая-то.
Перед глазами тут же проносится вчерашний неприятный инцидент, который испугал меня не на шутку.
Стол был накрыт к ужину, когда я вышла из своей комнаты, до этого провела за лекционными тетрадками порядка трёх часов, кушать хотелось невыносимо, поэтому я только пожелала приятного аппетита Минаеву и накинулась на вкуснейший суп, старясь не обращать внимания на его прожигающий
— Вкусно?
— Угу, — не отрываясь от тарелки.
— Я рад, что у тебя хороший аппетит, — совсем неожиданно большая и шершавая ладонь упала на мою голую коленку, заставляя остановиться. — Я попросил повара составить тебе отдельное меню, ведь теперь у тебя четыре приема пищи.
— Зачем?
— Как зачем. Совсем скоро ты будешь носить в себе моего наследника, а о его здоровье нужно заботиться уже сейчас.
Я поперхнулась, закашлялась и уже хотела открыть рот, чтобы возмутиться, сдвинула стул в сторону и задела Иру, что, как назло, стояла рядом и держала маленький чайник с кипятком, который по воле судьбы ошпарил мне руку.
Глава 40
Давно я так истошно не кричала, что даже уши заложило. Но больше не от боли, а от неожиданности. Я вообще всегда была пугливой, а тут такой инцидент! Но мой визг быстро сменился ужасом, когда Минаев буквально вскочил со своего стула и как ураган накинулся на побелевшую в миг девушку.
А я сразу позабыла и о боли, и об испуге за себя.
Минаев сжал ее хрупкие плечи, вцепился как клещ, затряс как тряпичную куклу и, глядя ей прямо в глаза, начал говорить такие отвратительные вещи, что у меня по спине прошёлся холодок. С таким тоном, что будь я на ее месте, я бы поседела от страха.
И это безобразие немедленно нужно прекращать, не доводить до жёсткого скандала, а он явно назревал.
— Артур Леонидович, прекратите! Вы ее пугаете, — восклицаю, вскочив с места, дёргаю за его рукав. Ноль эмоций, он так и продолжал трясти чуть ли не теряющую сознание, ревущую Иру. — Она не виновата, я сама случайно задела ее. Ну, прекратите же вы!
Кричу намного громче, бью его по спине, что есть силы, и только это помогает обратить на себя внимание. Он промаргивается пару раз, смотрит на меня затуманенным взглядом. Его тоже трясет. Большая грудь ходуном ходит, а лицо немного покраснело от ярости.
Вновь смотрит на Иру, я же вижу, как он сильно сжимает ее плечи, синяки ей обеспечены, как и ночные кошмары.
— Принеси аптечку, тварь! — кричит и наконец-то отпускает несчастную. Прикрикивает и на меня. — А ты сядь на место.
Я бы возмутилась, не будь он в таком состоянии.
Сажусь, как он и приказал, прижимая руку к груди, в которой сердце бьется в сумасшедшем ритме.
Мама дорогая, как же страшно! Я даже не ожидала, что у него такой взрывной характер, раньше такого не было, он казался
Не дай Боже обратить на себя его истинный гнев.
Минаев, немного прейдя в себя, садится на своё место, берет мою руку и начинает оценивать ущерб.
Кожа немного покрасневшая, но о боли я даже не думаю, так как меня очень смущает его внимание и то, с каким трепетом он гладил мою руку с минуту.
Его настроение от разъярённого быка до нежного мужчины меняется чрезвычайно быстро.
— Сильно болит? — скрипучим голосом. — Я могу отвезти тебя в больницу.
Хмурит брови, не отрывая взгляда от моей руки.
— Не очень, правда, — смущаюсь ещё сильнее, когда он подносит мои пальцы к своим губам и целует каждый из них. — Все нормально…
Нет, нет, не нормально! Что с моей рукой делает этот странный мужчина? Ещё минуту назад кричал так, что волосы становились дыбом, а сейчас стал необычайно ласков.
Он маньяк? Психически неуравновешен?
— Дурочка ты, Ева, — выдыхает тяжело. — Если тебе делают больно, ты должна сделать в разы больнее в ответ и так, чтобы противник понял, что тебя трогать больше не стоит. Ни одна сука не стоит твоих страданий.
В его словах есть доля правды, но, в общем, я не согласна, потому что сделана из другого теста. Что мне нужно было делать в этой ситуации? Накричать на Иру или накинуться с кулаками?
— Это правда случайность, — отвечаю и одновременно решаю выдернуть руку из его лап, но сделать это не получается, он держал аккуратно, но крепко.
— Теперь у тебя есть я, а я смогу быстро поставить всех на место. И ты не должна никого покрывать. Люди будут пользоваться твоей добротой.
Призадумалась, ведь порой так и случалось, но не могла переделать свой достаточно мягкий и спокойный характер.
Не понимаю, почему же в этом мире плохо быть хорошей?
Все это время Минаев не сдвигается ни на миллиметр и меня не отпускает, а когда приносят аптечку, то он сам намазывает мазь на мою руку, а после перебинтовывает.
Умело однако, со знанием дела. Очень аккуратно, чтобы не сделать больно.
И это так необычно. Такой здоровяк, повидавший жизнь, заботится о молодой девушке.
Я была удивлена и не могла поверить, что он может быть таким разным. Грозным, властным, внимательным.
Наши гляделки разрушила вошедшая женщина, что была чуть ли не в слезах, одна из наших поварих.
— Хозяин, простите эту идиотку! У неё мать больная, после второго сердечного приступа, подруга моя старая. Деньги нужны, не увольняйте, — смотрит на него, как на Бога, что, впрочем, не удивительно. — Я ее накажу, будет неделю полы драить, до поздней ночи работать, но не прогоняйте.
Тело мужчины вновь напряглось, а лицо словно заострилось, что было плохим показателем. Он вновь стал черствым.