Муж мой - враг мой
Шрифт:
Сжимая в объятиях свою беспокойную жену, я испытывал что-то, подозрительно похожее на угрызения совести: в самом деле, Вейлерон, почему твоя жена, желторотый птенец, пытается барахтаться, а ты, опытный воин и боец, так легко сложил руки?
Мы еще повоюем!
В крайнем случае, время еще есть, и даже если прямо сегодня мы дали жизнь нашему первенцу, осуществить старый план и выйти из рода до его рождения мы всяко успеем.
Но это ждёт.
Потому что прямо сейчас я составлял в новый
Зыбкий, неверный. Собранный “на коленке”, и оттого не надежный.
Но какой есть.
Я хищно улыбнулся в уютной темноте супружеской спальни: мне нравился мой новый план.
Осторожно разжав объятия, и выпутавшись из рук жены, что оплела меня, как как молодой виноград, я выбрался из постели.
Камердинер явился в гардеробную, как будто и не в четыре утра я его внезапно на ноги поднял, а среди бела дня, заранее предупредив, что он мне понадобится.
Выслушал мои указания, склонил почтительно голову:
— Да, милорд!
И удалился, исполненный чувства собственного достоинства.
Вызывать служанок Нисы в свой кабинет я не стал, велел Белсу пригласить обеих в гостиную при наших покоях — там меня обе девицы и дожидались.
Пункт первый.
Я обвел личную, не побоюсь этого слова, гвардию своей жены взглядом, и объявил:
— Мне известно, что ваша госпожа — ведьма.
И не дожидаясь, пока они предпримут какие-либо действия (а предпринять они, как я подозреваю, могли что угодно, от невинных заверений, то я ошибаюсь, до проклятия меня на месте с последующим физическим устранением), продолжил:
— Рихтим Анабель, если вдруг ваша госпожа соберется в бега, напомните ей, что развода я ей всё равно не дам, поступлю всё равно так, как сочту нужным — а вот её светлость папенька обратно может и не отпустить! Пусть подумает об этом. И погладьте её по голове — от меня.
Понаблюдал, как на лице у русалки воинственное выражение “Если госпожа пожелает сбежать — я приложу все усилия, чтобы помочь” сменяется на что-то смущенное, вроде “Упс!”, и повернулся ко ведьме.
Пункт второй:
— Рихтим Нита, вы поддерживаете связь с вашей матушкой, помимо обычных писем?
— Нет, — растерялась камеристка Нисайем. И, видя мой скепсис, принялась оправдываться, — Матушка сказала, что это опасно, и только может нас случайно выдать, а обычное письмо, если писать осторожно, ничем не хуже тайного послания…
Я перебил её оправдания:
— Но такая возможность у вас имеется?
Девица обреченно кивнула.
— Отлично. Мне нужно передать Рискин Дроут послание, которое она получит быстро, и которое не будет перехвачено Аласскими. Вы можете это сделать?
Еще один понурый кивок.
— Ваша светлость, только матушка всё равно…
Я понимающе кивнул на эту оборванную фразу:
— Если рихта Дроут сама пожелает показать моё письмо своему герцогу — это её право.
Я кивнул обеим девицам, и направился к кабинету: писем сегодня предстояло писать много.
— Ваша светлость! — долетел мне в спину оклик Ниты Дроут. — Простите мою дерзость — но, возможно, я могла бы вам помочь? Моя матушка — что вы от нее хотите?
Я усмехнулся:
— Рихтим Дроут, у меня в замке две толком не обученные ведьмы — что я могу хотеть от единственной известной мне наставницы на всю округу? Конечно, сманить ее к себе!
И, подмигнув опешившей ведьме, удалился.
Второй пункт плана, будем честны, доставлял мне отдельное удовольствие: переманить любовницу Вольтура Аласского, и по совместительству самую умелую ведьму в Предгорьях из замка Лунь в замок Страж, да еще обставив это как потребность дочери самого Вольтура — это ли ни богами ниспосланная идея?!
Секретарь уже сидел на своем месте, и три гонца дожидались под дверями приемной — Белс служил камердинером не первый год, и на него всегда было можно положиться.
Пункт третий.
Послание его величеству с прошением об аудиенции. Не стал упоминать о срочности — в обстановке ожидания Великой Волны все прошения от командующего войсками Предгорий получают высший приоритет.
Конверт запечатан гербовым оттиском герцога Вейлеронского, и секретарь почтительно принимает послание, чтобы отдать его гонцу.
Пункт четвертый.
Послание к Вольтуру Алассому, с просьбой присутствовать сегодня на аудиенции у его величества.
Пятый пункт — письмо брату. Самое простое, но одновременно и самое сложное.
Как глава рода, я не обязан отчитываться никому о своих решениях. Как семья — они имеют право узнать обо всем от меня и заранее.
Ну, пока что, вроде бы, всё.
Всё остальное уже зависит от того, удовлетворит ли Астей Пятый моё прошение о встрече, и будет ли на ней присутствовать дорогой сосед, а теперь еще и бесценный родич, герцог Аласский.
Подготовка завершена.
Времени еще осталось прилично.
Я позвал секретаря, и поинтересовался:
— Берри, не известно ли вам, эсса Уна Томпсон уже встала?
Почтенный эссей нахмурился, вспоминая:
— Насколько мне известно, смотрительница оранжерей приступает к работе рано.
— Тогда будь любезен, пригласи ее ко мне.
Женщина, которую моя жена по рекомендации моей сестры пригласила ухаживать за оранжереями, производила благоприятное впечатление: невысокая, строгая, ничуть не скрывающая ни своей седины, ни породивших её лет. Она сидела передо мной, спокойно ожидая, пока ей скажут для чего её пригласили.