Муж мой. Враг мой. Дракон

Ворон Светлана

Но затем муж улыбнулся в никуда — ледяной, опасной и мстительной улыбкой, от которой мой желудок совершил тошнотворный кульбит, — и… осушил свой бокал до дна, ни секунды больше не колеблясь.

Глава 14. В спальне

Солнце медленно опустилось за горизонт, пока я варилась в клубке сомнений и тревог, неизбежно следующих за свадебной церемонией, длительным пиром и… отравлением новоиспеченного мужа молодой женой.

Сложности в отношениях переживают ведь все супруги, верно? Особенно когда надвигается

первая брачная ночь, а к чулку прикреплен острый кинжал на случай, если мужа к тому времени еще не свалит яд... А что такого, обычные будни невинной девушки!

После множественных тостов и показательных танцев было объявлено, наконец, о наступлении времени консумации для закрепления брака.

Эта унизительная традиция, давным-давно ставшая в Ланхарии пережитком прошлого, все еще поддерживалась в Тумелоне высшим обществом, охочим до сплетен и зрелищ. Новоявленный муж — будущий король — должен был продемонстрировать свою мужскую силу после церемонии, иначе брак не будет признан свершившимся.

Идя по усыпанной красными лепестками роз дорожке, я держала Фэнрида под локоть и боялась, что по-настоящему вспыхну пламенем, настолько силен был жар на щеках от стыда.

Нас провожали толпы благородных дам и господ, стоявших по обе стороны. Выкрикивали смущающие напутствия, вновь обсыпали нас крупой и, кажется, даже поливали водой — наверное, для пущего «плодородия».

Наконец, они остались позади. Муж пропустил меня вперед, закрыл за нами дверь и дальше мы пошли одни — длинными, бесконечными коридорами, пахнущими свежими розами, лакированным деревом и теплым воском.

Фэнрид властно направлял меня, когда я оказывалась на развилке, тихо говорил, куда сворачивать, «налево» или «направо». Всякий раз, когда я оборачивалась и осторожно смотрела на него, наталкивалась на цепкий, серьезный взгляд, от которого пробирало холодом.

Мне стало немного легче лишь тогда, когда я, решительно пройдя через покои принца, такие знакомые после нашего сеанса связи, выпорхнула на балкон и подставила пылающую кожу морозному воздуху. Испуганный взгляд рассеянно блуждал по укутанному снегом саду и усыпанному яркими звездами черному небу.

Муж вышел вслед за мной. Не нарушая тишины, накинул мне на плечи пушистое вязаное покрывало.

Я этого совершенно не ожидала — думала, он злится, — и потрясенно уставилась в его страшные глаза со сверкающими во тьме ледяными кристаллами. Их темное и мрачное выражение, не обещающее ничего хорошего, совсем не сочеталось с заботой о моем здоровье.

Мы оба вели себя сдержанно. Не знали, чего ожидать от другого, и потому осторожничали. Как истинные враги, волею судьбы связанные вынужденными узами, не могли довериться друг другу. Да и не было повода.

И если мне показалось во время церемонии и наших поцелуев на пиру, что Фэнрид расслабился в моем присутствии и перестал корчить из себя высокомерного властелина, даже проявил интерес ко мне как к женщине, то после политического спора он вернулся к прежней форме общения — напряженной скрытности.

Я все ждала, когда же его свалит яд, но принц пока держался, не выказывая

ни слабости, ни недомогания. Выглядел только слегка утомленным — скорее, эмоционально, чем физически, как тогда, в зеркале, когда его все достало. А ведь любой другой на его месте уже б захотел прилечь!

Я задрожала — зимняя стужа легко пробиралась даже под ткань, — и муж аккуратно обнял меня за плечи, притягивая к себе.

Жар его рук — именно жар, будто Фэнрид умел контролировать не только холод — оказался настолько притягательным, что я невольно прислонилась к горячей груди и даже закрыла глаза, выбросив на минутку из головы все тревоги.

И почему же я чувствую себя защищенной в его руках, словно мы и в самом деле женаты? В этом было что-то необъяснимое, поистине мистическое, как будто чародей околдовал меня, силой дара заставил ему довериться.

Моя ненависть к нему никуда не исчезла, она сидела внутри, но почему-то сейчас спала, и с каждым разом пробуждать ее к жизни становилось все труднее. А ведь мы всего несколько часов как женаты, что будет дальше?

А дальше — он умрет!

Если забыть о моей страшной миссии, то принц пах диво как приятно: свежестью, кедром и корицей. Холодно-терпкий со сладостью аромат, идеальный, как и сам мужчина.

— Прости, — шепнул вдруг Фэнрид, и я напряженно распахнула глаза, доверие ускользнуло как мышь из ловушки, не успевшей захлопнуться.

— За что? — встрепенулась, потому что его слова прозвучали как ответ на мой мысленный вопрос. Вдруг он слышит все, о чем я думаю?

— Я знаю, что эту традицию считают дикой на твоей родине. Если тебе станет от этого легче: мне от нее тоже не по себе.

Ох, нет. Он имел в виду совершенно другое. Моя барьерная руна еще работает.

— Таковы правила твоего дома, — пожала я плечами, стараясь говорить ровно, но ненависть к сопряженному Тумелону наверняка просочилась в каждое слово, с этим ничего не поделаешь.

Это вернуло меня к долгу, о котором я на время забыла. Я здесь не для того, чтобы нежиться в объятиях врага. Я здесь для дела!

На случай, если первая попытка отравления не сработает, у меня было припасено много чего еще, но теперь я не была уверена, что воспользуюсь этими средствами. Как заставить себя навредить человеку, если огромная часть меня сопротивляется и хочет, чтобы принц выжил?!

Произойдет ли между нами физическая близость в эту ночь или я смогу избегнуть ее, не имело теперь никакого значения. Я не чувствовала ни страха, ни предвкушения, ни желания защищать свою невинность. Я была морально разбита.

— Ну, хватит уже морозиться, пойдем в дом, — настойчиво потащил Фэнрид меня в тепло, когда ему надоело сдерживать мою дрожь.

По большей части нервную, хотя и от холода тоже, бесспорно. Я же была в подвенечном платье, а снаружи лютовала настоящая зима — не чета южной.

Плотно закрыв балконную дверь, принц оставил меня в покое и направился к камину, чтобы подбросить поленьев в огонь. Плавно и уверенно, ни разу не покачнувшись, будто совсем не чувствовал действия смертоносного яда внутри.