Муж в наказание. Свобода любой ценой
Шрифт:
– Устраивать побег.
– Побег?
Меня неслабо передёргивает от навязчивой мысли, что всё это могло закончиться намного раньше, если бы я придала значение словам Эмира. Если бы вместо того, чтобы суткам напролёт жалеть себя, я по косточкам разобрала бы детали того вечера.
– Эмир разработал план побега на тот случай, если вам придётся спасаться бегством от Каплана, но нарисовалась другая проблема. Намного серьёзней, чем Каплан! Диана, о тебе теперь знает весь город. Эмир не был готов к такому масштабу бедствия. У него не
– Не знаю, это сложно для меня. Всё это… – задираю голову, чтобы придержать потоки своих слёз, – это очень не просто, Ана…
– Понимаю, – от её тягостного вздоха хрипят динамики.
Я поднимаюсь на нетвёрдые ноги, придерживаясь за керамическую стену.
– Но у меня появилась возможность бежать. Рифат, можно сказать, только что прогнал меня из своего дома!
– Серьёзно? – в удивлении переспрашивает, на что я "угукаю". – Дай мне минуту! Я тебе перезвоню!
Анастасия сбрасывает вызов, а я вдруг начинаю жалеть о том, что позвонила ей. Она ведь передаст весь наш разговор Эмиру, а я не хочу. Не хочу искать у него помощи. Отныне я не могу верить человеку, который с непоколебимым хладнокровием смотрел на то, как я теряю нашего ребёнка.
6. Порабощённый, или Шантаж в действии
Эмир
Четыре месяца назад
Голова моя безвольно болтается. Я едва могу поднять её, а она снова заваливается вперёд, зависает в воздухе. Она трещит, гудит, словно перфоратором изнутри бурят отверстия. Она ломится на части.
Все мысли в ней переворачиваются, путаются, закручиваются в вихревом потоке.
В ушах звенит до тошноты. Меня мучает невыносимая жажда.
Ощущаю, как по виску скатывается что-то липкое и тягучее. Это что-то каплями падает на мои неподвижные ноги, которых я практически не чувствую.
Я бы мог предположить, что от духоты в помещении, где я сейчас нахожусь, с меня ручьём стекает пот. Я бы мог списать все эти симптомы на жуткое похмелье, но дело в том, что я не пью.
Всё это следствие удара, полученного мною по голове. В ней дыра и из неё, судя по запаху, который я не спутаю ни с чем, на мои ноги сейчас струится кровь.
На меня напали в собственном доме. Меня вырубили, и я понятия не имею сколько времени находился в отключке.
На какое-то мгновение я потерял бдительность. Забылся и позволил себе допустить непростительную оплошность, за что в итоге поплатился.
Я задыхался от собственной агрессии, я чувствовал как теряю контроль над собой, как мутится мой рассудок, как стремительно во мне просыпается жажда крови, потому что ни о чём другом я думать больше не мог, кроме как о словах Софии, и о непоправимых последствиях, к которым они могут привести.
Я
Убить Софию прежде, чем она разболтает всё Каплану. Я хотел запереть Диану в комнате, чтобы она не увидела в какое чудовище я могу превратиться, вновь подняться на третий этаж и оборвать её ничтожную жизнь. Я даже в красках успел представить как это сделаю. Без сожалений, и глазом не моргнув. Я едва не взял грех на душу, только ради того, чтобы до Каплана не дошла вся правда.
Мне не дали этого сделать. Я успел лишь ключ в замке провернуть, а следом меня жёстко вырубили.
Силюсь открыть слипшиеся веки, чтобы взглянуть в глаза тому, кто осмелился это сделать со мной.
Я слышу его нервное дыхание, слышу тяжёлые шаги, наматывающие круги вокруг меня, но сам не могу даже пальцем пошевелить.
Руки затекли, поскольку они неизвестно сколько времени были перевязаны у меня за спиной. Узлы настолько тугие и прочные, что кевларовая верёвка буквально врезалась в кожу на запястьях.
Мысль о том, что Диана сейчас находится в опасности, заставляет меня моментально прийти в чувство.
Перед собой мне сначала удаётся увидеть только мельтешащее размытое пятно.
Не обращая внимания на болезненную пульсацию в висках, я несколько раз моргаю, чтобы поймать фокус. Зрение восстанавливается и тогда я спичкой вспыхиваю, рассыпая вокруг искры яростного пламени, но вместе с тем не могу понять истинную причину, по которой вижу именно его, а не кого-то другого.
Хоть кто, но только не он…
– Что ты… – у меня не находится слов. Я на мгновение зависаю, исподлобья глядя на возвышающегося надо мной брата. Горечь сглатываю, руками дёргаю, пытаясь ослабить узел. – Назар, что ты стоишь? Освободи меня!
А он будто и не слышит меня вовсе. Не двигается. Стоит напротив, изображая из себя статую, и бездействует. Его пустой взгляд обращён сквозь меня, словно я насквозь просвечиваюсь.
Осматриваюсь по сторонам. Мы в пустующей комнате второго этажа. Я руками и ногами привязан к металлическому стулу, а на брюках моих действительно запёкшаяся кровь.
Снова поднимаю взгляд на Назара и вижу то, на что сразу не обратил внимания. Его внешний вид… Он сильно помят: на челюсти ссадины и кровоподтёки, губа разбита, а в глазах страх и бессилие. Только основываясь на увиденном, могу сделать вывод, что моего брата поработили.
Сам бы он до подобного не додумался никогда. Он не такой. Назар и мухи не обидит…
– Что произошло? – осмеливаюсь я задать вопрос, а он молчит, мысленно находится где-то не здесь. – Послушай, если ты причастен к этому, то постарайся объяснить мне, – и снова я натыкаюсь на глухие стены, в ответ никакой реакции. Моему терпению приходит конец: – Назар, твою мать! Где Диана? Где она, я спрашиваю?!
Назар наконец возвращается в реальность. Он вынимает из-за спины пистолет с глушителем, присаживается на стул, стоявший напротив меня.