Мужчина без чести
Шрифт:
– Ты не просто сотрудник, Эдвард, - уже мягче, уже добрее произносит он, пожимая плечами, - ты мой друг. И если нужна помощь…
– Нет. Это всего лишь простуда, мистер Паркер.
Всего лишь простуда, да. Простая, без осложнений. Всего лишь простуда – капли в нос, лекарство от кашля и хороший долгий сон. А еще бульон с сухариками и теплая улыбка жены, поправляющей одеяло. Да, верно. Простуда. Эдвард и сам уже почти в это верит.
– «Мистер Паркер» я для Киры, - устало поясняет босс, откладывая ручку и краем глаза подмечая новое сообщение, пришедшее на монитор ноутбука, - а для тебя Элиот. Мы уже это обсуждали.
–
– Я не верю в призраков, - Паркер усмехается, оглядев пустой кабинет, и Эдвард смеется следом. В этот раз просто потому, что хочет, а не потому, что надо. Какое-то расслабление возвращается. Грань самоконтроля установлена на прежнем уровне. И даже чай как прежде. Как будто ничего не было.
– Спасибо, Элиот, - искренне благодарит мужчина, когда снова воцаряется тишина. И сглатывает, спрятав вздрогнувшие пальцы в синей папке, - я принес…
– Работой я еще успею тебя завалить, - перебивает тот, укладывая очередные наработки к себе на стол, правда, ближе к ноутбуку, чем остальные, - если это действительно была простуда, я просто обязан это сделать.
– Я согласен.
– Я запомню, - обещает босс. Хитро смотрит на него. И поднимается с кресла.
– Но для начала вам неплохо бы показать место, где вы теперь будете работать, вице-президент Каллен.
Эдвард встает, оставляя наполовину выпитую кружку с чаем. Эдвард с улыбкой смотрит на Паркера. И второй раз, не дрогнув, принимает его дружеское похлопывание по плечу. Только в этот раз все же стискивает зубы…
*
Жить тяжело, когда нет цели и принципов. Когда все вокруг измеряется лишь материальными ценностями, а любая гадость может быть воплощена в жизнь по наказу тех, кто ими наделяет. Еще сестры Бронте писали, что обещания забываются и нарушаются, а честность и преданность уходят на задний план. И в двадцать первом веке ситуация отнюдь не стала лучше.
Но, благо, не все еще окончательно сдались под напором нахлынувшей волны предательств. Эдвард знает как минимум одного человека, который пойдет за ним и в огонь, и в воду, и в то же время знает того человека, ради которого сделает все это сам.
Когда есть конечная цель, когда есть стремление и желание, найдутся и средства…
Главное знать зачем, а как уже придет само.
И зачем мужчина знает. Сидя здесь, на полу собственной уборной в собственном кабинете, выделенном Элиотом специально для нового вице-президента (чуть меньше, чем личный, но по обстановке – такой же), знает. Сжав пальцами уже практически ровный комок из бумаги, дрожащими губами бормочет имя, ставшее личным Талисманом. Выпивает, выдавливает из него все спасительное, все исцеляющее, что только может найти.
Телефон предусмотрительно оставил снаружи, на столе, за закрытой на блестящий черный замочек дверью. Не посмеет позвонить. Не даст себе лишний раз заставить ее плакать.
И все-таки Паркер прав, жизнь изменчива. Очень изменчива, даже слишком.
До самого обеда, начавшегося традиционно в половину второго, Эдварду казалось, что он справится. Причем не просто «справится», а справится как надо, как положено, как пристало будущему преемнику сей компании.
Его помощник, Леон, славный малый. Он только-только закончил колледж и решил попробовать свои силы на практике. У него черные волосы, симпатичное лицо и стройное телосложение. Этот парень, наверное, единственный мужчина на ближайшие пару лет,
Прежние коллеги – хорошие знакомые – тоже оказались куда более земными, куда более настоящими и неопасными, чем Эдвард мог себе представить. По возможности он уклонялся от прикосновений и ограничивался улыбками и даже кое-какими дружескими шутками, потому все выглядело не так ужасно. Да, пришлось некоторым пожать руку и потом лишний раз вспомнить Беллу с ее уверениями и теплыми пальчиками; да, пришлось собрать волю в кулак и немного побеседовать наедине со своим первым заместителем, но… все это проще. Все это куда проще, чем казалось.
Было, по крайней мере.
Их фирма закупала зубную пасту у какого-то итальянского предпринимателя, производившего ее в маленьком городке на одном маленьком заводе. И притом он отказывался переносить производство в США, аргументируя это тем, что итальянское качество может быть достигнуто только в Италии. И пока люди Элиота занималась поисками более сговорчивых партнеров в том же регионе, сам он вынужден был принимать условие этого сеньора, потому что покупатели прежде всего покупали пасту за ее вкус и характерный запах – они бы не оценили неравноценной замены.
Так вот, новые партии привозили из далекой Италии на кораблях. Эти корабли разгружались другими компаниями и передавались представителям их фирмы. Грузчикам.
Эти самые люди, которые прежде были для Эдварда ничем иным, кроме как обыкновенными мужчинами, занимающимися своей работой и проводящими выходные в недорогих барах, стали теперь настоящими посланниками из Ада.
Вряд ли Элиот специально отбирал их по каким-то внешним факторам, но рабочие как на подбор оказались крепкими, хорошо слаженными и высокими людьми. Они таскали ящики днями и ночами и нарастили себе неплохие мускулы… а еще по понедельникам от них пахло алкоголем.
Эдвард крепче сжимает бумагу. Острые края тупой болью проходятся по коже, но это мало волнует. Боль хоть как-то приглушает воспоминания. С болью, как ни страшно признавать, они легче…
Мистер Каллен встретился с мистером Броуном и его командой на проходной. Они только что пообедали в столовой и возвращались к своей работе после обеденного перерыва. И надо же было ему в этот самый момент собраться перекусить чертовым сэндвичем с лососем!..
Броун бы вызвал восхищение у Эммета, проводившего в юности дни в спортзале (и, в конце концов, добившимся того, чего хотел), своей фигурой. Истинно медвежьей. Эдвард столкнулся с ним лоб в лоб и впервые за весь день ощутил иглы, как прежде свернувшиеся в толстый комок в известном месте. Броун недовольно сдвинул свои темные брови, сверкнул глазами и, пробормотав извинения, отступил назад, пропуская мужчину к офису.
Эдвард не помнил, как прошел мимо. И как не обернулся. И как не закричал. И как не вызвал подозрений у Леона, который в итоге принес тот самый горе-сэндвич.
Есть его Каллен не смог. Одного кусочка хватило, чтобы и так ожидаемое явление заняло свое место. Вот и кончился неплохо начавшийся день…
Оставив за спиной рабочий стол, он опрометью кинулся к уборной, возблагодарив бога за то, что она здесь предусмотрена. И, заперевшись, дал организму волю.
«Красивый мальчик».
«Белоснежный мальчик».