Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака
Шрифт:
– Ага, их сразу начинает плющить. – Аллочка как будто смягчилась.
– Да-да, мои школьники еще говорят: «колбасить», – попробовала я пошутить, но, видимо, не очень удачно, потому что Аллочка снова нахмурилась.
– Плющить, колбасить – какая разница! Я не поняла, а тебе-то чего от меня надо? Про Ровенского выведать хочешь? Ты же с ним трахаешься, а не я, – внезапно Аллочка перешла в нападение.
Это уже была откровенная грубость. Обычно в подобных ситуациях я теряюсь, вот и теперь я только распахнула глаза и изумленно смотрела на Аллочку. Хорошо еще, не успела начать пить
– Вот здорово! – тем временем набирала обороты та. – Я ее хахаля обслуживаю, кофе ему варю, чашки за ним мою, бумажки разбираю, а как трахаться – так это наша Танечка! И еще вообразила себя моей начальницей! Обойдешься! Вообще, чтоб ты знала, после того как жена от Ровенского свалила, он с бабами близко не сходился. У него их столько было, что он вряд ли на самом деле помнит их лица и имена. И предпочитает им платить если не деньгами, то шмотками, цацками, дорогими ресторанами. И тебя он скоро кинет, как остальных. – От злобы Аллочкино лицо перекосило.
Пора заканчивать наше «общение».
– Большое спасибо за кофе, – я поднялась и перекинула сумку через плечо.
Ароматный напиток остался остывать на столике. Спускаясь по лестнице, я почему-то представила, как Аллочка с наслаждением выливает кофе в унитаз, и тихо засмеялась.
Пришлось так и остаться в неведении. Правда, из этого, если так можно выразиться, разговора я вынесла одну любопытную для себя вещь: Аллочка влюблена в Бориса. Ну, может, не влюблена, но в том, что она хочет его заполучить, нет никаких сомнений.
Аннушка Ложкина
В один из обычных дней, когда Борис мотался по своим делам, а я старательно заучивала очередную сотню шведских слов, снова позвонил Арсений, и мы отправились с ним гулять. Мы встретились на «Приморской», но пошли на этот раз не к морю, а на Смоленское кладбище.
– Татьянсанна, ребята говорили, что там кайфово! – захлебывался Арсений по телефону. – Чудеса всякие происходят, вообще клево, интересно.
Я рассмеялась:
– Сень, ну раз «клево», то, конечно, идем! День был чудесный, безветренный и по-настоящему летний. Смоленское кладбище встретило нас кряжистыми ивами, нависшими над речкой почти параллельно с землей. Народу почти не было. Старые могильные склепы невольно наводили на мысли о том, что в некоторых из них можно встретить привидения.
Бывая на кладбище, я, как большинство, наверное, людей, испытываю какое-то томление духа, ощущаю ни с чем не сравнимую энергетику, рвущуюся из-под земли. Как странно наблюдать буйство разросшейся зелени, вдыхать чарующие запахи природы, чувствовать каждую живую травинку и знать, что совсем рядом, внизу – царство тьмы и вечного покоя! Сколько людей лежит здесь, под нашими ногами, а вдруг они видят и слышат нас?
– Татьянсанна, мне один парень говорил, ну, из наших, что если в лунную ночь взглянуть через решетку склепа на луну, то увидишь прекрасную даму в белых одеждах.
Мой возвышенный настрой мгновенно улетучился. При упоминании о «даме в белых одеждах» я сразу представила себе Аллочку и хмыкнула.
– Татьянсанна, вы чему улыбаетесь?
– Да так, Сенечка, подумала о своем, о девичьем, – отшутилась я. –
– Не-а. Струсил, наверное. А я еще про Ксению Блаженную читал. Только не понял, что надо делать, чтобы она желание исполнила.
– Очень просто. Надо заказать молебен святой Блаженной Ксении и загадать просьбу, а потом три раза обойти вокруг часовни и у каждой стены прошептать эту просьбу, и святая ее непременно исполнит.
– Здорово! – восхитился мальчик.
Мы подошли к могиле странницы Анны, тоже расположенной недалеко от часовни.
– А кто эта странница Анна? Расскажите, – попросил мальчик.
Эту историю я помню очень хорошо, об этом мне рассказывала мама.
– Императорская фрейлина Анна Ложкина собиралась замуж. Все было готово к свадьбе, прекрасная невеста, гости… Но напрасно праздничная толпа ждала у церкви – жених так и не явился на собственную свадьбу. Его охватила внезапная безудержная страсть – видно, сам дьявол вмешался в судьбу двух счастливых людей. Он бежал с новой возлюбленной, и никто о нем больше ничего никогда не слышал. А Аннушка отправилась странничать. Пешком она дошла до Киевских святынь, как паломница посетила Иерусалим… Умерла Анна Ложкина в Петербурге, куда вернулась уже в глубокой старости. Сейчас у ее могилы на Смоленском кладбище девушки оставляют записки с просьбой о скором замужестве. Говорят, Аннушка быстро исполняет эти пожелания.
– Здорово! Вы как будто сказку читаете, – Арсений заглянул мне в глаза. – Так классно мне только бабушка рассказывала. А почему вы остановились?
Вот возьму и объясню мальчику, почему я остановилась. То-то он удивится! Так и скажу, мол, что хочу замуж за твоего отца.
Ничего такого я, само собой, говорить не ста– ла, но и с места не двинулась.
– Ладно, я все понял. Я вас у церкви подожду.
Вскоре я присоединилась к Арсению.
– Что же такое ты понял, Сеня?
Он задумчиво покусывал сорванную травинку.
– Так, когда мы в прошлый раз встречались, вам отец звонил, ясное дело. И еще, когда вы ко мне на Ваську приезжали, вы сказали, что адрес у какой-то подружки узнали. Так это вы адрес сахаджи узнали. А от кого вы узнали вообще, где меня надо искать? Это только отец мог догадаться. Значит, вы давно с ним.
– А Аннушка здесь причем?
– Я же говорю, что понял, что вы давно с ним…
Наш роман, оказывается, стал секретом полишинеля. Мы помолчали. Толстый шмель пролетел, сердито жужжа как маленький моторчик, береза еле заметно раскачивала своими листочками. Какая-то бабулька в выцветшем платочке, неся в руке ведерко, прошла невдалеке от нас.
– Татьянсанна, а помните, вы про учительницу английского рассказывали?
– Помню, Сенечка.
– Я хотел вам сказать… Знаете, я подумал, я бы на вашем месте тоже к ней не подошел…
Ночевать я поехала к Борису. Рассказала ему про нашу с Арсением познавательную прогулку по Смоленке, ну и обо всем остальном рассказала тоже.
– Как он вообще, Танюш, показался, а? – хмурясь, спросил Борис.
– Нормальным мне он показался, – удивилась я.
Борис напрягся, какой-то вопрос явно вертелся у него на языке.