Мужчина для сезона метелей
Шрифт:
Когда от катера, увезшего их сына, не осталось и точки на горизонте, он повел ее к машине. Усадил на переднее сиденье, пристегнул ремень безопасности. Обошел машину и сел рядом. Он повернулся к ней, изучая лицо жены. Она перехватила его взгляд и улыбнулась.
— Хочешь, поедем прокатимся?
— Да. Знаешь, давай в Овсянку. Я так давно там не была.
Это была маленькая деревушка на берегу Енисея, где они познакомились. Тогда это место не было ничем знаменито, обычная деревня с деревянными домами. Это теперь, когда Овсянка стала официальной родиной покойного и уже великого писателя, сюда потянулись, как говорили местные, кому надо и кому не надо.
— Хочешь начать сначала? — спросил он, скрывая улыбку в бороде.
— Теперь я поняла, почему ты отпустил бороду.
— Чтобы не бриться в лесу, — сказал он.
— Нет, чтобы легко скрывать насмешку. — Она покачала головой, и хвост прошелся по его щеке.
Он засмеялся.
— Нина, начнем сначала. Нас было двое — ты и я. Теперь — тоже. Николай разберется сам. Его жизнь — уже не наша.
— Ах, как жаль, как мне его жаль, — прошептала Нина и отвернулась к окну…
Но Николаю не дано было знать о том, что делали родители после его отъезда из дома. Он уехал из их жизни. Он звонил им раз в неделю, мать спрашивала о здоровье Нади, он отвечал, что все по-прежнему. И он тоже. И дети тоже.
Все это вошло в привычку, притупилось, он мог отвечать, не слушая вопросов.
Но теперь, когда ей навстречу вышла та, с которой они перекинулись злыми, беспощадными словами, она должна пойти тоже — к ней навстречу. Они должны сойтись вместе и простить друг друга.
Она хотела избыть чувство вины, которое все чаще наваливалось на нее и портило жизнь.
24
Николай в последнее время замучил себя вопросами. Самый главный один, его задают люди чаще других: что делать?
Ничего не делать, философски отвечал он, понимая, что решение все равно останется за женой. Надя всегда делала и поступала так, как считала необходимым.
Он ей не нужен. В той жизни, в которую вступила она, он лишний.
Очень складно и мудро Надя объяснила причины. Согласиться с ними? Ее доводы имеют под собой основание, если посмотреть с позиции стороннего человека. Но… он, а не кто-то чужой давал клятву верности: быть вместе в горе и в радости.
Нет, не такими возвышенными словами — их произносят во время венчания. Но громко сказанные в загсе, вполне торжественные, исходившие из влюбленного сердца, они имели тот же смысл. Он, как честный и порядочный человек, готовился исполнить обещанное. Чего бы это ему ни стоило.
Но Надя считала по-другому, она не хотела жертвы от него. Она отталкивала мужа, придумывала самые болезненные способы… Особенно вначале.
Николай понимал: Надя делает это от отчаяния. Но все, с помощью чего жена старалась отвратить его от себя, мало-помалу начинало работать. Вспомнить хотя бы случай с переодеванием Марии в ее юбку. Он едва не лишился чувств, когда за створкой двери гостиной из рифленого стекла он увидел… что жена ходит! Он чуть не разбил дверь, чтобы обнять Надю, поднять на руки и вопить от счастья. Но то был обман. Сцена едва не закончилась скандалом.
А крик, которым она оглушила его вскоре после этого?
— Они не твои дети, чтоб ты знал! Тебе незачем о них заботиться! Я сама! Уходи!
Тот крик даже не обидел Николая, но разозлил до крайности. Он собирался ответить, с языка приготовились соскочить слова: если бы не инвалидное кресло… До сих пор он обливается потом от ужаса, вспоминая… Но он удержался, выдохнул только два слова:
— Ты лжешь.
— Нет! Ты помнишь, я ездила в Финляндию… — не унималась она.
— Значит, — перебил он ее тогда, чувствуя, как покраснела даже шея, — ты хочешь сказать, это у вас семейное, да? Девочки — от твоего дяди, да?
Собственный хриплый смех до сих пор стоит в ушах. Она вспыхнула. Больно, ах, как больно у нее сжалось сердце, а пальцы с новой силой впились в бедро, он все заметил. Николай готов был вырвать себе язык. Но не мог совладать с собой, он двинулся на нее. Ударить?
Ее руки вынырнули из-под пледа, легли на поручни. Он увидел в этом жесте предупреждение.
— Ты лжешь, — выдохнул он снова и отступил.
— Нет. — Жена покачала головой, а пальцы, снова скрывшись под пледом, впились в колени, которые, понимал он, ничего не чувствуют. Пальцам, наверное, стало больно.
— Я докажу, что ты лжешь. — Он со свистом выдохнул.
— Неужели ты думаешь, что после генетической экспертизы мы останемся вместе? — Сердце билось быстро, словно хотело удушить его. — Тебе все равно придется меня оставить.
Только после Николай догадался, что Надя готовилась к этому выпаду. Может быть, репетировала с Марией — он поймал на себе сочувствующий взгляд безмолвной Надиной тени. При нем она почти не произносила ни слова. Надя пыталась найти то, что сильнее оттолкнет его. Она солгала о том, что теперь было для него самым важным в их жизни. О дочерях.
Николай помнит, как внезапно обмяк. Он увидел то, что Надя призывала его увидеть, а он упирался.
Он увидел перед собой… инвалида.
Надя поймала перемену в его глазах — наверное, в тот миг угас злой блеск. Она увидела печаль. Боль. Она не хотела, чтобы мужчина смотрел на нее такими глазами.