Мужчина для сезона метелей
Шрифт:
— Я бы, может, и дала, дорогая моя. Но признаюсь, не стану лукавить, сама ни разу такую задачу не решила правильно. — Она махнула рукой. — Умывайся и пошли. Поздний ужин готов, — чуть манерно сообщила она.
— А Петруша? Он что…
— Он как обычно. В постели… с Тимошей. Ведь уже девять.
Гутя кивнула, пошла в ванную, там зашумела вода.
Тамара Игнатьевна искала слова, которые могли бы сообщить внучке истинный смысл того, что сама бабушка уже постигла. Но она знала слишком
Наконец Гутя села напротив Тамары Игнатьевны и посмотрела ей в глаза.
— Я влюбилась, — выдохнула она. — Нет, не так, я втрескалась.
— Сильно сказано. — Тамара Игнатьевна шумно втянула воздух. — Какое смачное слово. Между прочим, от него, я чувствую, брызжет сок жизни. — Она улыбнулась.
— Так и есть.
— Ты с ним… видишься? — спросила Тамара Игнатьевна.
— Д-да…
Бабушка откинулась на спинку стула и уставилась на Гутю:
— Кое-что ты позаимствовала у своего мужа. Смелость в принятии решений.
Гутя опустила глаза:
— Я… я никогда не чувствовала себя так свободно и уверенно даже с Сергеем. С ним я все время жила в напряжении, словно ждала — что-то случится… С ним, со мной, с нами…
— Понимаю. Но с тех пор ты сама изменилась, Августа.
— Да не слишком. — Она покачала головой. — Но рядом с этим мужчиной, с самого первого раза, с первой встречи я чувствую себя так, словно он встает между мной и… остальным миром.
— Разве с Сергеем ты не чувствовала защищенности?
— С ним по-другому. Он… он придерживал мир, чтобы тот не задавил меня…
— Интересно. — Тамара Игнатьевна кивнула. — А этот опасается, что ты сама задавишь мир? А его задушишь в объятиях?
— Ты смеешься. — Гутя потянулась к стакану с желтым соком, на поверхности плавали хлопья мякоти.
— Нет, ничуть. Так кто он?
— Я ничего не знаю, кроме имени и фамилии. И что у него есть провайдерская фирма, жена, двое детей.
— Ого, богатый друг, — покачала головой Тамара Игнатьевна.
— Он… нашел меня на дороге, — сказала Гутя.
— На дороге? Что ты там делала?
Гутя засмеялась, внезапно услышав, как звучит со стороны то, что она сказала.
— Тамара Игнатьевна, я не валялась в канаве, у меня не спустило колесо, меня не спихнул грузовик с нашего прекрасного автобана.
— Уже хорошо, — подала голос Тамара Игнатьевна.
— Он ждал меня возле магазина в деревне Татьяны Федоровны. Он…
— Откуда он взялся в тех местах? По-моему, Интернет туда еще не дотянули.
— Он возвращался с охоты на зайцев. Предлагал мне одного, но я не взяла. — Она поморщилась.
— Почему?
— Мне его жалко, — сказала Гутя.
— Как интересно. В последнее время с нами что-то происходит — живая природа просто вторгается в нашу жизнь. Хомяк уже поселился, теперь ведем речь о заячьей угрозе. — Гутя пожала плечами. — Так значит, он искал тебя? А на тебя его навела твоя слава?
— Да, слава. Ему рассказали обо мне в деревне, где он охотился. Представляешь?
— Он попался в твои сети. Точнее, сетевого маркетинга, — усмехнулась Тамара Игнатьевна. — Хорошо, надо узнать о нем все, что можно.
— Начать охоту и на него тоже?
— А почему бы нет? Я поняла, что партнеров надо узнавать заранее и как следует.
Гутя усмехнулась и промолчала.
— Хочешь посмотреть, как мы подготовились к расставанию с Тимошей? — спросила Тамара Игнатьевна, ее лицо тотчас подтянулось, словно в овал подкачали сильнодействующего омолаживающего средства.
— Хочу.
— Пойдем ко мне в комнату, — позвала она и встала.
Гутя прошла за ней следом.
— Вот. — Тамара Игнатьевна указала на стол, на нем лежал картон с рисунком.
— Это… нарисовал Петруша? — изумилась Гутя.
— Ах, как бы я хотела порадовать тебя, потешить твою материнскую гордость, — усмехнулась бабушка. — Но это моя работа.
— Но ты никогда не рисовала…
— Творческие способности не дают о себе знать до тех пор, пока их не разбудят.
— Твои — разбудили? Что или кто тому причина? — с любопытством спросила Гутя.
— Предчувствие. Вот что.
— Чего предчувствие? — пробормотала Гутя, не отрываясь от рисунка.
— Не зна-аешь, — протянула бабушка. — Предчувствие расставания с Тимошей.
Гутя засмеялась:
— Вот это любовь, понимаю. Но… — Она сощурилась. — Это же акварель!
— Конечно. Я бы попробовала маслом, но оно стоит слишком дорого.
Гутя удивилась:
— Я знаю, что акварелью работать труднее, чем маслом. Сергей пытался, я помню. Ты у нас настоящий художник-примитивист.
— Ты так думаешь? Понравится мой подарок Петруше?
— Потрясающий утешительный приз. Конечно.
Гутя почувствовала, как странное успокоение охватывает ее, ноги становятся ватными, а глаза закрываются. Если бы не это, она, может быть, рассказала бы Тамаре Игнатьевне, что случилось дальше, в домике на заимке…
— Знаешь, иди-ка ты спать, — посоветовала Тамара Игнатьевна.