Мужчина и женщина

Маркиш Макарий Иеромонах

Любовь и влюбленность

Обратимся к любви – настоящей:

Маша любит своего Мишу.

А Катя любит своего плюшевого мишку.

Я люблю Рембрандта.

А я люблю макароны по-флотски.

Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам.

Мы занимаемся любовью в христианском смысле.

Они занимаются любовью в дровяном сарае.

Любовь и деньги – ничего общего! Уж конечно… Триста рублей – разве это деньги?

Настоящая мистика в самом дурном смысле слова! Ведь чувство всегда мое собственное, и никто, кроме меня, не способен определить, настоящее оно или нет. А у меня самого взгляд на собственное чувство столь же расплывчат, как приведенные выше примеры… И кто возьмется доказывать бабушке, что он не испытывала самого настоящего чувства к каждому, кто бы ни попадался в ее горячие объятия в звании от мичмана до контр-адмирала включительно? Можно было бы только попытаться убедить ее, что такая «настоящая любовь» – негодный пример для внучки, но тогда волей-неволей придется выйти за пределы собственных чувств. И вот вам еще два сюжета для размышления. Из золотого века:

…Я

вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

И из серебряного:

Не бойся,

что у меня на шее воловьей

потноживотые женщины мокрой горою сидят, —

это сквозь жизнь я тащу

миллионы огромных чистых Любовей

и миллион миллионов маленьких грязных любят.

Попробуйте-ка соединить сплошной линией безмолвную любовь первого, пушкинского отрывка с маяковскими «миллионами», чистыми и грязными: получится панорама всего нашего мира во всем его историческом и культурном многообразии. Любовь приводит в движение нашу планету: это хоть и образно выраженный, но объективный факт.

Поиск любви – хотим мы этого или нет, возводим ли мы глаза к небу или морщимся в презрении, ждем ли мы ее, вспоминаем ли, знаем ли ее или не знаем – несет в себе для всех нас что-то очень-очень важное: очень доброе или очень злое, жизненно нужное или смертельно опасное. Все зависит от того, найдем ли мы настоящую любовь или примем за нее нечто мнимое, фальшивое, названное так по ошибке.

Видите, какая сложная перед нами стоит задача? Хотелось бы, чтобы каждый из вас в эту минуту оторвался от книги, остановился, поразмыслил немного и признал: настоящую любовь не так просто найти. Не обойтись тут лаконичными формулами, изящным остроумием, гневными обличениями, слащавыми дифирамбами. Надо взяться за дело всерьез.

Апостол Иоанн в своем Послании приводит необычное противопоставление: «Пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую вы имели от начала… Но притом и новую заповедь пишу вам» (1Ин. 2: 7–8). Действительно, начало Моисеева закона – это заповедь о любви: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всеми силами твоими» (Втор. 6:4–6). И на вопрос: «Какая наибольшая заповедь в законе?» – Спаситель отвечает этими самыми словами: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 36–40).

Заповедь о любви – «заповедь древняя»; в чем же тогда смысл и необходимость «новой заповеди»? Ветхий Завет отличается от Нового, как сказано от сделано. Именно для этого Бог стал одним из нас и принял смерть на Кресте.

Глубокую истину недостаточно узнать: ее надо выстрадать.

Осеняя себя крестом, мы смотрим вверх – не на баснословного деда с бородой среди туч и не на «высшую силу» колдунов и фантазеров: мы смотрим на Голгофу. Так мы приближаемся к пониманию, что значит «Бог есть любовь». В том же самом Первом послании апостола Иоанна Богослова (3:16) читаем: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою», – и далее, наше руководство к действию: «И мы должны полагать души свои за братьев».

Итак, мы все же узнали про любовь нечто существенное. Настоящая любовь – одна, как один Бог: это дорога в Небо – подвиг, самоотдача, самопожертвование. Чтобы ее увидеть, надо посмотреть на Крест Спасителя.

– Может ли влюбленность быть настоящей? – Очень даже может. Но она настолько же отличается от настоящей любви, насколько ртуть отличается от серебра, хоть с виду они и похожи. Влюбленность – это чувство. Любовь же – подвиг свободной воли. И в этом коренное отличие влюбленности от любви, хотя и в нашем сознании, и в жизни прослеживается оно далеко не всегда. «Он ее так любил, так любил, ну прямо смертельно! А как они поженились и родился малыш, сразу же разлюбил и уехал в Тбилиси» – эта некогда услышанная фраза как раз к нашему разговору о могиле любви. Сначала влюбленность принимают за любовь, потом в растерянности смотрят, как умирает первая, и наконец хоронят вместе с ней вторую. Так бывает и в личной, и в семейной жизни.

– Если влюбленность – это чисто физиологическое чувство, то оно уравнивает человека с животным в сезон размножения! Значит, оно принижает, оскверняет нас, и подавлять его надо во что бы то ни стало…

– Никак не возможно назвать влюбленность «чисто физиологическим чувством». Неожиданное для некоторых, но бесспорное наблюдение: чувство влюбленности можно отделить от стремления мужчины и женщины друг к другу, от нашего полового инстинкта. Конечно, естественнее и привычнее всего (а также и заметнее – за счет развязного поведения в общественных местах) влюбленность юношей и девушек. Но надо признать, что характерные черты этого чувства проявляются во многих других жизненных ситуациях.

Как мы уже говорили, нередко родственные или дружеские отношения, независимо от пола, приобретают болезненные черты влюбленности: бабушки и дедушки влюбляются в своих капризных внуков и внучек; мальчики и девочки разного возраста, иногда совсем еще дети, далекие от полового созревания, влюбляются друг в друга, равно как и во взрослых, в своих учителей и учительниц, а нередко и в портрет президента или государя императора. Катя, которая любит своего плюшевого мишку уж никак не меньше, чем Маша – своего Мишу, будет тому примером.

Источник влюбчивости, способности и склонности влюбляться – не в половых гормонах, а в характере и психологии личности. И даже в тех случаях, когда влюбленность имеет неоспоримо сексуальное происхождение, именно психология, – а отнюдь не физиология – остается доминирующей силой, чем и подтверждается коренное наше отличие от четвероногих друзей в такой тонкой сфере.

Но для нас даже поведение животных – по контрасту с поведением человека – может служить духовной пользе. Дети, выросшие в деревне, привыкшие наблюдать жизнь домашней птицы и животных, имеют немалое преимущество перед городскими сверстниками с их обостренным интересом к половой сфере, нередко подогреваемой ограничениями со стороны неразумных взрослых. Детям даже в раннем возрасте должно быть предельно ясно: одно дело — у животных и совсем другое — у человека, хотя внешнего сходства, как в телесных свойствах так и в функциях, никто не отрицает.

Вот характерный пример из жизни. Молодой человек ухаживал за девушкой, и не без успеха. Они вместе учились, вместе проводили много времени, и отношения их развивались в определенном направлении, хотя о браке в то время и мысли не было. И вот как-то раз он провожал ее домой, и возле самого подъезда им встретилась стайка собак, всецело увлеченная тем самым «собачьим мероприятием». Он отвел глаза, и она отвела глаза… Они простились в тот вечер тепло, но без «излишних нежностей», и с тех пор ход их отношений изменился. Они продолжали общаться; в свое время она вышла замуж, он женился, и в их дружбе, согретой теплом юношеского чувства и не оскверненной грехом, ни разу не возникло ни пятна, ни трещины. Не было ли здесь заслуги четвероногих друзей?..

Поэтому когда юных влюбленных сравнивают с дворняжками или мартовскими котами, это не только непростительно грубо, но и ошибочно по существу. Так что не удивляйтесь, дорогие родители, педагоги и прочие наставники молодежи, склонные к таким сравнениям, если ваши дети и воспитанники отвечают вам на ваши обращения глухотой и холодной неприязнью.

«Низким» чувством влюбленность делается не сама по себе, а лишь смешиваясь с грехом, с низкими качествами души: результаты нам знакомы. Впрочем, и высоким это чувство тоже становится далеко не всегда.

– Если влюбленность – это болезненное чувство, «низкое» ли, «высокое» ли, его надо лечить! Пускай проходит поскорее…

– Всегда ли? Не всякое болезненное состояние губительно для человека. Беременность, например, это состояние, которое иногда сопровождается болезненными ощущениями, но при обычном течении оно заканчивается добрым и радостным событием – рождением ребенка. Однако та же самая беременность, если она внематочная, может стать смертельной угрозой. Что будет с женщиной, у которой обнаружили внематочную беременность, если она не смирится с необходимостью хирургического вмешательства?

Сходным образом обстоит дело с влюбленностью. В нормальных условиях влюбленность приводит к доброму и радостному событию – браку, – и весь тот эмоциональный заряд, который наполнял влюбленные души, становится мощной созидательной силой в строительстве здания супружеской любви. Глубокую ошибку совершают те, кто недооценивают юношескую влюбленность как фактор воспитания души, как «разведку боем» перед выбором дальнейшего жизненного пути. Но, пожалуй, еще более глубокая, непростительная ошибка – это пренебрежение влюбленностью в браке.

Надо ли напоминать о том, как по прошествии медового месяца (а иной раз и по возвращении со свадебного пиршества) молодожены меняются в своем отношении друг к другу? То, что еще вчера было светлой мечтой, желанной целью, сегодня стало скучной повседневностью… Надо ли пускаться в неаппетитные подробности внешнего вида, одежды, личной гигиены, интимного поведения, даже речи супругов, которые вроде бы «по мелочам», но быстро и бесповоротно размывают то доброе, радостное чувство взаимного влечения, которое привело их к браку?

Мужу и жене – каждому в отдельности и обоим вместе – надо очень постараться, чтобы сохранить (и по возможности усилить!) ту влюбленность, которую некогда даровал им Господь. Для этого есть множество – буквально сотни – путей и средств, и все они увязываются и направляются одной-единственной силой: силой любви. Пускай кому-то и покажется это «болезненным», когда муж отказывается посидеть часок с друзьями за пивом, когда жена каждый день стелет на обеденный стол чистую скатерть, и когда каждый из них радостно вздрагивает при особо настроенном (его или ее) звонке своего сотового телефона: влечение утратило характер недуга, и нет ничего более здорового, чем такая «болезнь»…

Увы, нередко бывает по-иному и влюбленность несет с собой безысходные страдания, и разрушение личности, и гибель брака, своего и чужого.

– Легко ли понять, нормальная ли у меня влюбленность? Разве заранее скажешь, чем дело кончится?

– О самом простом и очевидном «критерии нормы» мы говорили выше: если двое способны и склонны вступить в брак, то тем дело и кончится. И слава Богу. В большинстве случаев, особенно среди молодежи, такого критерия вполне достаточно. Взаимное чувство, коль скоро оно возникло, не надо подвергать лишним испытаниям. Если он и она вместе обратятся ко Христу с благодарной молитвой о благословении брака, о даровании жертвенной, самоотверженной любви друг к другу, то можно быть уверенным в благоприятном исходе дела.

Но, конечно, не надо упрощать: чувство может быть неразделенным или по какой-то причине брак оказывается невозможен… Иногда это ясно с самого начала, иногда приходится преодолевать долгие и трудные сомнения. Но человеку вручен дар, который в любом случае позволит «поставить верный диагноз», потому что он, по существу, неотторжим от любви: дар свободы.

– Говорят, что никто не виноват в своей любви и управлять ею немыслимо. И если влюбленность соединяется с нашими неудержимыми желаниями, то значит, удержаться невозможно!

– Свободу человек ищет и обретает, ведет за нее борьбу… Но возможен ли поиск, если нет свободы? Поэтому свобода, как и любовь, не сводится к одному-единственному слову или понятию.

Никто из людей – кроме Самого Христа – не имеет полной свободы от греха, но каждому из нас дана свобода выбора между добром и злом, между жизнью и смертью. Весь вопрос в том, реализуем ли мы этот выбор, и если да – то в каком направлении.

«Невозможно удержаться…» Так же в точности говорят и про сигарету, и про лишнюю рюмку, и про игровой автомат, и про многое другое. Мне самому действительно не удержаться, как не вытащить себя за волосы из трясины: если мускулы крепкие, вырву шевелюру с корнем, но не сдвинусь ни на миллиметр. То же самое происходит и в душе страдальцев, которые рвутся из трясины греха: внутренний разлад, конфликт, разрыв, бесплодная и безнадежная «борьба с самим собой».

Чтобы вылезти из трясины, чтобы удержаться от греха, необходима внешняя опора: Христос. Он поможет всегда, без малейшего сомнения. Но вот протянуть к Нему руку за помощью или нет – это уже зависит от меня. Возможность у меня есть, но воспользуюсь ли я ею? Реализую ли свободу выбора в пользу добра? Последнее слово за мной.

Некто рассказывал, как влюбился в замужнюю женщину; она ответила ему взаимностью и была вовсе не против очередного романа. Нравственное чувство, которое поначалу сдерживало его, таяло с каждой минутой, и до удовлетворения «неудержимого желания» оставалось буквально рукой подать. Желая помочь возлюбленному «сублимировать свою сексуальность», она дала ему ценное указание: «Давай скорее, не тяни!.. Природа ведь все равно сильней!» А у того в ответ возникла мысль: «Разве? Я думаю, Бог сильнее…»

– Если бы она не произнесла тогда эту глупую фразу, – говорил он, – я бы, наверное, сдался, подлое дело совершилось бы, и вся моя жизнь покатилась бы под откос. А так, ухватившись за имя Божие, словно за протянутую руку, я удержался, «вырулил» из неприличной ситуации и вскоре совсем расстался с той женщиной.

Итак, первый шаг – признать свою болезнь, губительное чувство, обнаружить утрату свободы, уклонение от жизни к смерти, от добра ко греху, и вспомнив про Небесного Врача, искать исцеления у Него и у Его земных помощников.

Духовная защита

«Зачем и закон писать… когда его не исполнять?» – так, одной хлесткой фразой народной пословицы суммируется наш сегодняшний узел проблем, наши усилия избавиться от мучительных последствий беззаконных лет, усилия чаще суетливые, нежели успешные.

Как добиться победы над беззаконием? Как водворить закон на подобающее ему почетное место в нашем сознании и в нашей жизни – государственной, общественной, частной? Для этого нам прежде всего необходимы четкие, правдивые сведения с поля битвы – причем в первую очередь с тех участков, где враг атакует особенно яростно, где наша оборона особенно слаба или вовсе отсутствует.