Мужчина и женщина
Шрифт:
– На странице архимандрита Рафаила (Карелина) был задан вопрос: «Не знаю, что происходит со мной, пропало желание интимной близости с женой… брак рушится, помогите советом!» О. Рафаил посоветовал «на время отключиться от всех проблем, в том числе и от этой». Хороший совет на любой случай в жизни? – Плохой. Более того, на этот случай – самоубийственный и убийственный для брака. Для ясности рассмотрим две проблемы. Первая: «Не знаю, что происходит, поднялась температура океана, тают льды в Антарктике, я потерял сон и аппетит…» Вторая: «Не знаю, что происходит, поднялась температура, острая боль в животе справа, я потерял сон и аппетит…» Надо ли объяснять, что отключение от одной проблемы приведет к восстановлению аппетита и сна, а от другой – к быстрой и мучительной смерти? Теперь по существу дела: вашей семье нужна срочная помощь – духовная и телесная. Первую доставит вам священник (только не тот, который предлагает «отключиться от проблем»!), а вторую – врач. Но вот какая именно помощь необходима вам прежде всего и каким путем ее получить– вам лично, на исповеди или на приеме у врача, или вашей жене, или вам обоим на квалифицированной семейной консультации, или задействовать все варианты вместе, – на эти вопросы может ответить лишь тот, кто хорошо вас знает.
– В церковной лавке женщина спрашивала продавщицу, можно ли идти в церковь во время месячных. И та сказала, что она неприличные вопросы задает. Тогда женщина сказала, что спросит об этом у батюшки, а та ее вообще грубо отругала. Правда ли, что священнику нельзя задавать таких вопросов? И где же тогда искать на них ответы?
– Разумеется, священнику можно и нужно задавать любые вопросы; вопросы интимного характера желательно задавать на исповеди. И,разумеется, продавщица в церковной лавке вела себя безобразно. Но что поделаешь?.. Умение спокойно переносить такие инциденты – это тоже часть нашего духовного созревания.
А по существу – в Церкви нет единых норм и суждений на этот счет. Есть единая норма, что женщина не причащается Святых Даров в дни очищения, о чем и свидетельствуют церковные каноны (7-е правило святителя Тимофея Александрийского, IV век). Что же касается других вопросов, связанных с поведением женщины в этот период, тут практика и мнения различны. Надо научиться спокойно воспринимать такие различия, не вступая в дискуссии и конфликты.
Следуйте простому правилу скромности и здравого смысла: о физиологических функциях вашего организма не сообщайте никому , кроме мужа, доктора на приеме и священника на исповеди. Таким образом вы научитесь вести себя так, чтобы ни у кого не вызывать соблазнов и нареканий.– В Евангелии Христос говорит о том, что ничто не оскверняет человека, кроме греха. Почему в таком случае во время месячных все-таки причащаться нельзя? – Потому что евхаристия по своей природе – бескровная жертва. Если служащий священник поранит палец (что иногда бывает во время службы), он должен выйти из алтаря, перевязать палец и подождать, пока остановится кровь. Если она не останавливается – священник не должен продолжать службу. К истекающим кровью больным этот запрет, однако, относиться не может, поскольку существует явная угроза их жизни (а женщина может переждать менструацию и причаститься в другое время).
Немного о красоте
Кто сказал, что красота спасет мир? Достоевский? Или кто-то из его героев? Открываем начало пятой главы третьей части романа «Идиот»:
«Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет «красота»? Господа, – закричал он громко всем, – князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен. Господа, князь влюблен; давеча, только что он вошел, я в этом убедился. Не краснейте, князь, мне вас жалко станет…»
Монолог этот принадлежит Ипполиту Терентьеву, семнадцатилетнему юноше, смертельно больному туберкулезом, который пробует застрелиться и вообще выделяется своей экстравагантностью даже среди неординарных героев «Идиота». Ничего подобного мы от князя не слышали, и вообще никакой связи между этими словами Ипполита и предшествующим содержанием романа не прослеживается, за исключением разве что назойливых напоминаний об уникальных женских достоинствах Настасьи Филипповны, из-за которых князь впоследствии лишился рассудка, а она сама – жизни.
Однако к «тезису о красоте» автор возвращается еще раз – всего однажды. Происходит это в шестой главе четвертой части романа, когда несчастный князь уже приближается к своему закономерному финалу. Напоминает нам про него Аглая Епанчина, девушка, любящая князя и вызывающая симпатию и доверие у читателя:
«Слушайте, раз навсегда, – не вытерпела, наконец, Аглая, – если вы заговорите о чем-нибудь вроде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что «мир спасет красота», то… я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но… предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза! Слышите: я серьезно говорю! На этот раз я уж серьезно говорю!
Она действительно серьезно проговорила свою угрозу, так что даже что-то необычайное послышалось в ее словах и проглянуло в ее взгляде, чего прежде никогда не замечал князь и что, уж конечно, не походило на шутку».
Давайте и мы прислушаемся к этому серьезному голосу и прекратим вешать на Достоевского нелепость, «брошенную» одним эксцентричным персонажем в адрес другого. Мир спасает не красота; мир спасает Христос, Бог распятый и воскресший, причем при нашем активном участии: «Мы соработники (споспешники) у Бога» (1 Кор. 3:9). А вот с этим эстеты и интеллектуалы эпохи Серебряного века ну никак не могли согласиться: потому и уцепились они за красоту, вдруг да и вывезет… Им подошли бы и сапоги всмятку, лишь бы от них самих ничего не требовалось.
Но не спешите оттеснять нашего классика в тень, когда заходит речь о красоте. Его перу принадлежит суждение гораздо более глубокое, серьезное и зрелое, чем случайная фраза нервного Ипполита. Оно, конечно, хорошо известно, но во всевозможных эстетских сочинениях цитируется гораздо реже, а если и цитируется, то уклончиво, урывками, стыдливо, как будто пытаются не раскрыть, а спрятать его содержание. Митя Карамазов в предисловии к своей исповеди брату Алеше («Братья Карамазовы», часть первая, книга третья, глава третья):
«…Насекомым – сладострастье!
Я, брат, это самое насекомое и есть, и это обо мне специально и сказано. И мы все, Карамазовы, такие же, и в тебе, ангеле, это насекомое живет и в крови твоей бури родит. Это – бури, потому что сладострастье буря, больше бури! Красота – это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя, потому что Бог задал одни загадки…
Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы.
Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей».
– Отец Паисий Святогорец советует держаться от красоты подальше. Вот какой разговор с кем-то из молодоженов он вспоминает: – Красивую ли жену взял?
– Красивую…
– Э, не будешь иметь награды от Бога. Христиане должны жениться на некрасивых женах, чтобы утешались и они.
Есть хорошая пословица: не родись красивой, а родись счастливой.
Могли бы вы это прокомментировать?
– Красивыми и в самом деле рождаются, по крайней мере некоторые; но счастливыми только становятся… Или не становятся. Так что пословица бьет мимо цели.
Мимо цели ударил здесь и отец Паисий. Ведь цель наша – не награда от Бога за некие «подвиги», не торговля с Ним, а любовь к Богу и к ближнему. Молодожены друг для друга – скорее чем жених и невеста! – обязательно самые красивые. Если же это не так, значит, молодоженам не хватает любви, им срочно нужна духовная помощь.
В былые времена «роман начинался с момента венчания». В нормальном браке жена для мужа должна быть самой красивой, самой лучшей и абсолютно не сравнимой ни с одной женщиной во всем мире, независимо оттого, много ли в ней объективного сходства с классическими мраморными статуями, рафаэлевскими полотнами или телевизионными идолами. То же самое, с очевидной поправкой, и муж для жены. А иначе будет ли в таком браке утешение?