Мужчина, который забыл свою жену

О'Фаррелл Джон

— Пап, а ты и вправду совсем забыл нас с Джейми?

— Ох… это всё по-прежнему здесь! — Я театральным жестом стукнул себя по лбу, вызвав весёлую улыбку у дочери. — Но я не могу отыскать, куда всё это засунул. Я не помню очень многого про вас, но я никогда не забывал о своих к вам чувствах. (Надо же, сумел выговорить такое вслух, но, похоже, это было очень важно.) Я никогда не забывал… как сильно вас люблю.

— Аааа… — её явно растрогали мои слова, в то время как Джейми за моей спиной старательно изображал рвотные позывы.

Единственными посетителями кроме нас была

невероятно жирная пара, явившаяся, видимо, посмотреть на свои искажённые до нормального состояния отражения. Они молча, с каменными лицами переходили от зеркала к зеркалу, никак не реагируя на увиденное. Джейми с Дилли, наоборот, носились туда-сюда, прыгали и восторженно хохотали. Я остановился посмотреть на свое отражение, но никак не мог отвести глаз от вновь обретенных сына и дочери. Они были такие живые, такие настоящие, полные ожидания и радостных предвкушений, такие открытые миру. И я подумал, что прошлое не столь уж и важно — имеет значение лишь то, что происходит здесь и сейчас.

— Пап, а у тебя выросла вторая голова!

— Ох, не выношу, когда это случается, — ужасно неловко.

— Ого-го! Только гляньте, что с моим телом! — орал Джейми.

— То же самое говорю я себе каждое утро, глядя в зеркало.

— Что ты, пап, — утешила Дилли, — ты в отличной форме. Ну, для человека твоего возраста.

Но сегодня я чувствовал себя лет на десять моложе. Детская энергия и оптимизм на редкость заразительны, и, даже ничего не помня о собственных ребятишках, я переживал сложную смесь удовольствия, волнения, ответственности и восторга: я понял, каково это — быть родителем. И лёгкую печаль — потому что некому позвонить и радостно прокричать в трубку: «Мам! Пап! Мальчик! Сто сорок фунтов и три унции! Мы назвали его Джейми, у него голубые глаза, копна волос, и он очень хорошо ест. В основном сахарную вату. Да, и знаете что — Мэдди ещё и девочку родила! Ага, Дилли! Чуть поменьше брата, но тоже ходит и говорит. Очень много говорит».

— Пап, а теперь пойдем на карусели?

— Ну конечно!

Дети замялись, а потом объяснили, что мне-то на карусели нельзя, потому что меня обязательно вырвет.

— Правда? Ерунда, это было со старым папой. Я же пытался вам растолковать про мозг и всякие предубеждения. Может, меня тошнило на карусели, потому что мозг убедил тело, что так должно быть. Но теперь старые убеждения стерлись и я смогу получать удовольствие вместе со всеми.

Через пять минут я, пошатываясь, зашел за трансформаторную будку, где меня и вывернуло.

— Ты в порядке, пап?

— Платок дать?

Ещё один позыв — и я с трудом уселся на лавочку, зажмурившись и опустив голову на руки: мелькающие разноцветные огоньки усиливали морскую болезнь.

— Принести тебе водички?

— Нет, спасибо, всё нормально, — простонал я. — Через минутку приду в норму.

* * *

Мэдди уже ждала нас в «Пицца Экспресс». Увидев детей, она расхохоталась. Они старательно готовились к обеду, проверяя, сколько сахарной ваты удастся сохранить на лице и волосах, и мамина реакция, видимо, означала одобрение. Хотя Мэдди вполне могла разозлиться на меня — женщина, безапелляционно

настаивавшая на разводе, могла бы расценить это как свидетельство моей полной некомпетентности и безответственности. За обедом Мэдди расспрашивала об отце, интересовалась моим возвращением к работе, даже посмеялась, когда я рассказал, как Гэри записывает ссоры с Линдой на айфон.

— Нет, ну правда, что за парочка? Почему нельзя просто поговорить по-человечески и помириться…

Вероятно, благостная атмосфера побудила Дилли спросить, не останусь ли я с ними на Рождество, но Мэдди помешала развитию темы, вежливо сообщив, что ей надо в дамскую комнату. её нежелание обсуждать проблему в присутствии детей было недобрым знаком. Впрочем, возможно, она воспользовалась моментом и сейчас репетирует свое предложение — мол, не хотел бы я вернуться, чтобы мы попробовали всё сначала.

— Ребята, давайте как-нибудь ещё выберемся погулять. Или, если мама будет занята, я могу прийти и посидеть с вами дома.

— Да, точно! — подскочила Дилли. — Или когда мама уедет на рождественские каникулы. Ты же можешь пожить с нами вместо бабушки. Пожалуйста, папочка, ну пожалуйста!!

— Отличная идея, я бы с огромным удовольствием.

Почти идеальный вариант — я сам предложил себе вернуться, воспользовавшись отсутствием Мэдди.

— А куда мама уезжает?

— В Венецию с Ральфом, — выпалила Дилли, не заметив грозного взгляда старшего брата.

— С Ральфом? А кто такой Ральф?

— Ну как же, Ральф — это мамин бойфренд!

Мэдди вернулась за стол, отхлебнула вина.

— Всё в порядке?

Глава 13

— О, Воган просто великолепен! — воскликнула Джин, мать Мэдди, когда я принёс со стола несколько грязных тарелок и поставил их рядом с посудомойкой. — Взгляни, Рон, — теперь он моет посуду. Разве это не великолепно, Мадлен?

— Всего лишь пара тарелок, мам. Это яходила по магазинам, купила всю еду, готовила начинку, гарниры, накрывала на стол, варила соус и разделывала индейку.

— Всё равно я считаю, это чудесно, когда мужчина помогает по кухне. Взгляни — он даже выбросил объедки в мусор! Он замечательный.

Япромолчал, но всё-таки не упустил возможности подогреть страсти, предложив приготовить кофе.

— Ой, какой ты милый. Но нет, присядь, ты уже достаточно потрудился. Кофе сделаю я. Мадлен, подай мне руку, дорогая.

Рождественский обед прошел легче, чем я ожидал. Все были в восторге от огромной индейки, окружённой рулетиками из бекона и крошечными колбасками, и прежде всего — пёс, повесивший голову под тяжестью греховных мыслей. «О, позор мне! Но сочное нежное мясо так близко и вместе с тем настолько недосягаемо! Боже, я опять истекаю слюной, не в силах справиться с собой, как всё это унизительно…»

Мать Мэдди не проявляла ни малейшей враждебности к изгнанному зятю — напротив, мои положительные качества всячески подчёркивались, как только в пределах слышимости оказывался супруг самой Джин.