Мужчина не моей мечты
Шрифт:
Вот и все. Рэм озвучил то, во что я не хотела, не могла поверить. Но ведь я собственными глазами видела, как Петька упал, как взорвалась карета. Горько всхлипнула, и мужчина, дернувшись, как от пощечины, тут же склонился надо мною.
— Мири…
Сильные ладони бережно приподняли меня, обнимая, и я разрыдалась.
Слишком много всего сразу навалилось. Потеря Петьки, беспамятство мэссера… Этот проклятый Хауддан, который бесконечно водил нас кругами… Чертов недоэльф, не желающий появляться…
Я плакала, выплескивая свои страхи, сомнения, горечь утраты и боль одиночества.
— Мири… не надо… Мы не прекратим поиски… Мири…
Пальцы Саллера судорожно впивались в мою спину, а голос был хриплым, почти неузнаваемым.
«Все-таки заболел», — неожиданно мелькнуло в голове.
Эта мысль немного отрезвила. Я вскинула голову и, моргая слипшимися от слез ресницами, открыла рот, чтобы спросить о самочувствии, но наткнулась на напряженный взгляд Рэма и провалилась в горящую темноту его зрачков.
Кто из нас первым потянулся к другому? Наверное, именно я. Тоска, отчаяние, желание забыться и найти утешение — пусть хотя бы на миг, его близость, поддержка, мое влечение к этому мужчине… Все смешалось в один жгучий коктейль, не оставляя места ни колебаниям, ни стыду, ни робости.
Обвила его плечи руками, вжимаясь в мгновенно окаменевшее тело.
Шея… кадык, который резко перекатывался, словно герцогу никак не удавалось сглотнуть… подбородок, челюсть с легкой щетиной — я целовала все, до чего могла дотянуться.
— Мэарин…
Саллер попытался отстраниться, но я не позволила, прильнув к нему еще теснее.
Голова кружилась все больше, сознание мутилось, а тело вдруг стало почти невесомым. Я будто летела на самом гребне огромной океанской волны, лихорадочно ловя ртом разреженный воздух.
— Мири… нет… — Рэма била крупная дрожь. — Это действие капель… всего лишь капель… Птарх побери, зачем я их принял? Если ты не прекратишь, я… не сдержусь…
А если сдержишься, клянусь, я убью тебя. Вот прямо этими самыми руками и задушу.
Обхватила его голову и притянула ближе, целуя в уголок губ.
Саллер застонал — этот стон, тягучий, низкий, разрядом тока ударил по оголенным нервам, наполняя меня восторгом — и сдался.
Его губы накрыли мои, то властно подчиняя, то мягко лаская. Лишая разума. Доводя до исступления. Воздуха не хватало, но разве это сейчас имело значение, если у нас была возможность дышать друг другом?
Наконец герцог с трудом прервал поцелуй. Содрогаясь всем телом, прижался раскаленным лбом к моему лбу — да у него температура под сорок — и сделал еще одну попытку сбежать от меня.
— Девочка моя… ты не понимаешь, что делаешь…
Невинная девочка Мири, может, и не поняла бы, а вот я отлично представляла, чего добиваюсь и кого хочу.
Прикусила зубами кожу на его груди, вырывая еще один стон.
— Ты проклянешь меня, когда придешь в себя… Птарховы капли… Останови меня, пока не поздно… Я сам не могу…
Остановить? Да ни за что в жизни!
Поймала его взгляд, впитала в себя страсть, ярким пламенем бушующую в глазах, и потянула Рэма вниз, на себя. Его твердая плоть уперлась мне в живот, и я, не сдержавшись, потерлась о нее, отчаянно желая ощутить его глубже.
Саллер зарычал и точно обезумел.
Его руки и губы были повсюду. Жадно скользили по груди, животу, бедрам, заставляя извиваться от невыносимого блаженства и жаждать большего… Ласкали каждый сантиметр изнывавшего от томительного вожделения, покрытого испариной тела.
Только один раз Рэм оторвался от меня, вызвав протестующий возглас, но лишь для того, чтобы полностью раздеться. Потом он снова накрыл меня собой, и я застонала от счастья, от хмельной близости его горячей кожи, от ощущения тяжести мужского тела. От того, что между нами больше нет никакой преграды.
— Нежная… желанная…
Его голос сорвался, и я задохнулась, подставляя шею под нетерпеливые поцелуи. Ласки Рэма стали более настойчивыми, жгучими, колено уверенно раздвинуло мои ноги. А потом его пальцы нашли ту самую точку, от прикосновения к которой улетучились последние мысли, сменившись невыразимым наслаждением.
Я изогнулась в сладкой судороге, и почти сразу же в наслаждение ворвалась боль, заставляя вскрикнуть. Боль и чувство наполненности, такое нужное… правильное… Мужская рука снова опустилась вниз, поглаживая, нажимая, лаская. От этих прикосновений боль отступила, и я сама сделала первое движение навстречу, стремясь вобрать Рэма как можно полнее.
Он был во мне, а я в нем — так глубоко и сильно, что я уже не различала, где чье тело. Больше не существовало герцога Саллера и той, что в этом мире звалась Мэарин Ольес. Они превратились в единое существо, которое задыхалось от страсти и бесконечно сгорало в вечном пламени.
И когда по его телу прошла дрожь, и он с глухим стоном откинул голову, болезненно сжимая пальцами мои бедра, я тоже забилась в сильных руках, захлебнувшись чистейшим удовольствием. Растворяясь в нем. Наши тела, сердца, души разлетелась мириадами радужных осколков, чтобы снова собраться в произвольном порядке — кому какой достанется.
Потом — через много-много лет — меня подхватили на руки, куда-то понесли, опустили в теплую воду…
Вода…
Хотела спросить, откуда она здесь, да еще теплая, но не было сил даже открыть глаза. Я плыла куда-то на волнах неги, пока окончательно не потеряла связь с реальностью и не соскользнула в сон. В нем улыбающийся Рэм что-то втолковывал Петьке, а тот смеялся, кивал и подмигивал мне. А затем брат, заговорщически прижав палец к губам, бесшумно отступил и растаял за пеленой дождя.