Мужчина в кармане
Шрифт:
Вы когда-нибудь соблазняли собственного мужа?
Я делаю это систематически.
Дмитрий Сергеевич стоял около дивана и смотрел на елку. Мне кажется, за последнее время он похудел, потому что костюм смотрелся мешковато, чего раньше не наблюдалось. Понять по выражению лица, что он думает о восхитительном убранстве главного каминного зала и о елке, макушку которой все же пришлось укоротить на тридцать сантиметров («хозяйка, не влезает… з-з-зараза!»), не представлялось возможным – Дмитрий Сергеевич казался одновременно растерянным,
– Здорово, правда? – заискрилась я самодовольством.
Он повернул голову и посмотрел на меня.
– Наташа, ты украсила дом?
Да ну… с чего вы взяли?… так… немножко повесила мишуры… и вот елочку приволокла… шла по лесу, гляжу – растет… з-з-зараза!
– Ага, – я гордо выпятила грудь, требуя медаль.
И хотя мы стояли на приличном расстоянии друг от друга, я видела, как полыхнули его глаза, как замелькали, засверкали в них огни стеклянных бус и шаров.
Да, это я немножечко развлеклась… немножечко подкорректировала вашу привычную жизнь… да, это я. Опять я!
И получилось здорово. И необычно…
– Ты очень красивая сегодня… Наташа.
Дмитрий Сергеевич шагнул ко мне и остановился, на его щеках вспыхнул и погас румянец, а губы сжались, точно наконец проступило истинное недовольство. Я сразу же вспомнила, что на мне новое красивое платье, что мои ноги по-прежнему стройны и длинны и что двадцать шесть мелких конопушек по-прежнему задиристо сидят на носу и требуют обожания. Мгновенно я превратилась в томную кошку, притягивающую и отталкивающую одновременно…
– Я вас ждала.
Только бы сейчас не объявился Герман и не испортил мне сцену соблазнения. Где, кстати, Герман?
– Я… – Дмитрий Сергеевич не нашел, что сказать в ответ.
– Пойдемте со мной.
Он огляделся, отмечая взглядом и накрахмаленные снежинки, и шишки, и шары, и серпантин, он огляделся, точно искал поддержки или, наоборот, очага раздражения и негодования. Да. Он искал и не находил, потому что украшенный под Новый год дом – это нормально, это правильно, это хорошо.
Я развернулась и уверенно зашагала в левое крыло, там в малом каминном зале уже был накрыт стол, уже горели свечи и уже была открыта бутылка белого вина… О, как дрожат коленки, как волнуется тайна в моей душе, как громко тикают часы, высовывая стрелки из-за наклеенных на них снежинок…
Я сразу села на любимый диван и закинула ногу на ногу. Дмитрий Сергеевич, явно сдерживая удивление, устроился напротив в кресле.
– М-м… я руки не помыл, – несколько растерянно пробормотал он, фотографируя взглядом рулетики с рыбой и свечи.
– Плевать, – искренне ответила я и кивнула на бокалы. Наливайте, чего уж там… чего уж там… Пятнадцать минут назад я легко и непринужденно выпила один бокал для храбрости…
Я коснулась спиной мягкой диванной подушки, улыбнулась и замерла, наслаждаясь реакцией Дмитрия Сергеевича. Он нервничал, по-акульи нервничал. Метался, сидя на одном месте,
– Кушайте, я старалась, готовила…
– Спасибо, Наташа. – Он помолчал, а затем неожиданно резко произнес: – Может, мы окончательно перейдем на «ты»?
– Может быть… – пообещала я и выдала еще одну сексуальную улыбку.
Может быть, Дмитрий Сергеевич, может быть…
Он ослабил галстук и положил на свою тарелку ложку салата и деревянную шампурку с остывшим шашлыком. Я положила на свою тарелку только шашлык.
– Ты жалеешь, что вышла за меня замуж? – вдруг спросил он.
– Нет, – не раздумывая, ответила я и закусила губу. Боже, он задал тот вопрос, который я себе ни разу не задавала. При всей невозможности ситуации, при абсурдности отношений я ни разу, ни разу не пожалела о случившемся… Я ни разу не пожалела… О чем это говорит? О чем?
Более того, если бы какой-нибудь безумный ученый вернул меня сейчас назад на машине времени, я бы поступила точно так же: я бы попросилась замуж и сказала «да» в загсе, я бы переехала в этот дом, шалила, мечтала, волновалась и… и постоянно бы думала о собственном муже. О чем это говорит? О чем?
– Спасибо, – ответил Дмитрий Сергеевич, чем окончательно сбил меня с намеченного пути.
– Я завтра иду на корпоративную вечеринку, она пройдет в клубе «Крутые хутора». Вернусь поздно, – сменила я тему.
– Хорошо, – ответил он.
– Вы не против?
– Нет.
Хм, а я бы хотела сцены ревности, запретов и вопросов наподобие: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»
– Я немножко выпью, потанцую… все как обычно.
– Да, конечно.
– А у вас на работе будет корпоративная вечеринка?
– Да, но я на такие мероприятия не хожу.
– Почему?
– Жалко времени.
Без комментариев.
Обменявшись холодными взглядами, мы принялись за трапезу. Дмитрий Сергеевич налегал на шашлык и салат, я – на вино. А что еще оставалось делать порядочной девушке тридцати лет, стремящейся совершить невозможное…
Акулу можно удивить, Акулу можно разозлить, но можно ли ее заставить полюбить?.. Полюбить маленького, но очень живучего и резвого анчоуса?
– А где Герман? – поинтересовалась я.
– В командировке. То есть был в командировке, вернется приблизительно через час.
– Я потратила кучу денег на новогодние украшения и елку.
– Это хорошее вложение свободных средств. Елочные игрушки дорожают, и в следующем году мы сэкономим значительное количество…
Договорить он не успел – я поперхнулась и закашляла, и только живительный глоток вина спас меня от неминуемой кончины. «Хорошее вложение денежных средств….» Да тут кто угодно поперхнется! Даже Лариса Витальевна Глухова поперхнулась бы, даже Слива Бережков!