Шрифт:
Степными губерніями, какъ извстно, называютъ губерніи: воронежскую, курскую, тамбовскую, тульскую и орловскую; послднія дв не совсмъ степная, потому что въ тульской губерніи лсовъ иного, только къ Новосилю ихъ мало, а въ орловской губерніи почти цлые узды: брянскій, трубчевскій, свскій, да больше чмъ на половину карачевскій, дмитровскій, — сплошь покрыты лсами, и эти-то мста, а съ ними и сосднія, также лсистыя, и называются Полсьемъ. Въ Полсь земля плохая, одинъ песокъ; а по степи черноземъ, да такой черноземъ, что часто толще аршина слой этого чернозема. Казалось бы, что въ степи и жить лучше, и мужикъ противъ полхи богаче; а на дл выходитъ не то: полха — тотъ кто живетъ въ лсу — не въ примръ богаче того, кто живетъ на самомъ лучшемъ чернозем. А если еще прибавимъ, что степняку приходится и работа трудне, то поневол приходитъ въ голову: отчего же это —
Посмотримъ, какъ живетъ мужикъ въ самой степи, въ хлбородномъ мст. Всю степную полосу можно раздлить еще на дв полосы: въ южной полос сютъ коноплю, овесъ, гречу, рожь и пшеницу; пшеницы даже больше, чмъ ржи, а въ сверной — вс эти хлба, исключая пшеницы, которой почти не сютъ — не родятся; а какъ пшеница самый дорогой хлбъ, а на обработку ея идетъ столько же труда, какъ и на обработку ржи, то это длаетъ большую разницу въ барышахъ мужика, положимъ, курскаго, и мужика тульскаго, хоть у послдняго конопли и больше, чмъ у перваго, да все-таки она не такъ выгодна, какъ пшеница: за коноплей хлопотъ больше, да и удобренія требуетъ больше. Такъ посмотримъ, какъ живетъ народъ въ сверной — ржаной части, въ которой, вроятно, и пословица сложилась: матушка рожь всхъ дураковъ кормимъ, а пшеница по выбору.
Если какой нибудь господинъ изъздитъ на почтовыхъ лошадяхъ, по шоссейной дорог, Россію, то и тогда не замтитъ никакой разницы между одною мстностью и другою: таже прямая дорога, тже станціи, тже ямщики, смотрители; хать на долгихъ, да по большой дорог, тоже мало замтнаго; тже дворники зазываютъ прозжихъ съ овсомъ въ рук, тже постоялые дворы съ большими навсами по всему двору. Прохавъ отъ Москвы прямо къ югу верстъ триста, свернемъ въ сторону, хоть вправо, хоть влво — это все равно; хать далеко отъ большой дороги — не надо. Отъзжайте отъ большой дороги версты дв-три, и довольно: здсь нтъ уже того однообразія, какое встрчается на станціяхъ и на постоялыхъ дворахъ. Но если вы свернете на проселокъ — увидите большое различіе въ жизни мужиковъ, живущихъ въ очень близкихъ мстностяхъ.
Свернете вы въ сторону на проселокъ, прохавъ версты 2–3, нападете на какую нибудь деревушку; въ ней десятокъ, другой черныхъ избенокъ, объ одномъ, двухъ окошкахъ; избенки вс не очень весело смотрятъ: которая еще стоитъ, а которая и совсмъ на боку… Деревушка эта стоитъ на какомъ нибудь пригорочк, который только въ этой степи называютъ горой; въ другомъ мст его бы и не замтили. Подъ пригорочкомъ стоитъ прудъ, съ грязными берегами; этотъ прудъ и запружонъ вчастую только для водопоя: надо же скотину напоить; запрудишь, гнилой ручей пересохнетъ, все лто безъ воды, а безъ воды жить нельзя; стало быть, не мудрено, что берега грязны: скотина разбила. Случается, что прудъ пригожается еще: иногда можно и мельницу поставить; хоть объ одномъ камушк, а все-таки мельница. Бываютъ мельницы и большія, да т мельницы не мужицкія: либо барскія, либо купеческія; а если он и общественныя — толку отъ нихъ тоже мало; мельницы эти отдаютъ въ наемъ купцамъ или кому другому; тому отъ мельницы и барышъ, а міру отъ нея мало что перепадетъ. Въ нашей же деревушк прудъ безъ мельницы, прудъ мутный; вода въ этомъ пруд до того мутна, что и пить ту воду человку нельзя; горю этому мужики однако помогли: нарыли колодцевъ, стали воду доставать бадейками. Кто просто опуститъ бадью изъ рукъ на веревочк, а глубокъ колодезь — придлали журавля; а еще глубже или на журавль, слеги не хватило, то кое-какое колесо, а чаще простой валикъ, — тмъ колесомъ и достаютъ воду. Зимой такую деревушку, всю и съ прудомъ, до того заносить снгомъ, что и не видно, гд избы стоятъ, гд прудъ; да до того заноситъ, что и воротъ отворить нельзя; такъ скотъ и на водопой не гоняютъ, а то, если можно, черезъ крыши переходятъ.
Възжаемъ мы въ эту деревню на восход солнышка раннею весной: въ оврагахъ снговая вода бжитъ, прудъ надувается; но снгъ еще не сошелъ, только на пригрев высохло. На сухомъ-то мст въ конц деревня собрались крестьянскія двушки, вс разряженныя: съ чистыми полотенцами на голов, съ лентами въ кос, въ блыхъ льняныхъ рубашкахъ, въ нарядныхъ поневахъ, вс обутыя, — правда, что обуты которыя и въ лапти, а то есть которыя и въ коты. Подъзжаете ближе и слышите — двки псни поютъ:
Весна красна На чемъ пришла, На чемъ пришла, Пришла,— Что двки псни поютъ? спроситъ какой нибудь зазжій на ту пору въ деревушку:- теперь великій постъ, а здсь двки псни поютъ!
— Законъ такъ велитъ! отвтили бы тому зазжему человку: — вдь нонче Благовщенье.
— Какъ законъ велитъ двкамъ великимъ постомъ псни пть? будетъ допытываться тотъ:- да еще въ такой большой праздникъ — Благовщенье, — до обдни!..
— Двки т не псню поютъ.
— Какъ не псню?
— А такъ не псню! отвтитъ тотъ, кого спрашивали:- не псню; это весну закликаютъ.
Прозжій человкъ и изъ этого ничего не пойметъ, опять станетъ допытываться: какъ это весну закликаютъ, для чего, да почему? И будутъ ему толковать, а онъ все-таки ничего не пойметъ, ничего здсь не скажетъ, только, выхавши изъ той деревни, всхъ дураками обзоветъ.
— Дураки! скажетъ онъ:- великій постъ, такой большой праздникъ, а тутъ двки во все горло псни дерутъ, какую-то весну закликаютъ…. Грхъ какой творятъ!..
А тутъ и не понимать-то нечего: всякій, кто мало-мальски учился, знаетъ, что давно-давно, вотъ ужь скоро 900 лтъ будетъ, какъ русскіе прадды нашихъ прапраддовъ православную вру приняли, а прежде этого были у нихъ богами — домовой, лшій, водяной… вотъ хоть теперь и весна-красна… Этимъ-то они богамъ прежде и службу справляли, да и до сихъ поръ простой народъ трудно увритъ, что этихъ домовыхъ да лшихъ и на свт-то никогда не было. Вотъ хоть бы н весна красна — разв это живая весна? Хоть ты ей молись, хоть ты ее брани, весна все таки придетъ; за весной лто, а тамъ зима; и закликать ихъ нечего. Вотъ простой народъ, не зная порядкомъ ничего, домовыхъ да лшихъ ругаетъ, и весн красной по прежнему молится, такъ какъ ей еще до православной вры молились, — все еще весну закликаютъ и по прежнему двки поютъ:
Весна красна, На чемъ пришла?Наплись двки до сыта и разошлись по домамъ, а дома ужь обдъ собираютъ: накрыли столъ чистымъ настольникомъ, положили ложки, ковригу ршетнаго хлба, хоть и не чистаго, — этотъ годъ, пожалуй, до новины не дотянетъ, такъ еще съ зимы стали бабы печь изъ муки съ мякиною. Вс помолились на иконы и всей семьей сли за столъ. Старикъ накроилъ хлба, старуха поставила большую чашку варева на столъ; вс взяли по ломтю хлба, по ложк и перекрестились. Хлбнули по ложк, положили ложки на столъ и зали хлбомъ; потомъ спять взяли по ложк варева, положатъ опять ложки, пока хлбъ дятъ… и все такъ благочестиво, такъ истово…
— Не прибавить ли еще, родные? спрашиваетъ старуха-хозяйка, увидавши, что въ чашк ужь варева не стало.
— Подлей! отвчаетъ хозяинъ.
Съли еще чашку, испили квасу-сыровцу, встали, вышли изъ за стола и вс опять стали Богу молиться — за обдъ Бога благодарить.
Что же такое они ли? Вдь нынче Благовщенье — праздникъ, разршеніе не только вина и елея, да и на рыбу разршеніе, стало быть, и рыбки было въ варев? Нтъ, рыбки-то у нихъ не было — въ своемъ пруд рыба не водится, а хоть бы и водилась, такъ не про какого нибудь мужика, а про тхъ, кто побогаче мужика: отдали бы на откупъ рыбную ловлю въ пруд, а откупщикъ позволилъ бы разв взглянуть на рыбу, да и то еще если бы позволилъ, а то и взглянуть не даетъ — прогонитъ… Купить для праздника Господня рыбки? Купилъ бы… да купила-то — не хватило!.. Что же они ли? А вотъ что: сварила баба щей пустыхъ, да заблила ихъ коноплянымъ сокомъ: масла постнаго тоже не хватило…
На другой день вс мужики стали собираться къ работамъ, что лтомъ идутъ: кто сталъ соху ладить, кто борону справлять, кто сбрую чинить. Посл Благовщенья скоро за пахотьбу приниматься; не даромъ старики говорятъ, что о Благовщенье и на саняхъ недли или перездишь или не доздишь; а снгъ сойдетъ, земля оттаетъ, надо овесъ сять: вдь овесъ сять опаздывать нельзя; и пословица говоритъ: «овесъ сй хоть въ золу, да въ пору, а въ дождь сй рожь». Придетъ пора сять овесъ, тутъ ужь некогда ждать.
Вотъ и совсмъ весна наступила: земля отошла, мужики помолились Богу — засяли овесъ, и только стали землю подъ рожь пахать — а у котораго еще съ озими паръ поднимать, а тамъ опять за пашню подъ озимое, гулять некогда — надо еще засять гречиху; а въ петровки другая работа — снокосъ подойдетъ! Бабамъ тоже свое дло: пеньку мять, овесъ полоть, капусту сажать, а которая и картошку посадитъ — тоже дла не оберешься!..