Мужик. История Того Чувака Из Anthrax
Шрифт:
Нил стал воспринимать эту возможность все хуже и хуже. Он терял голос на сцене, потому что мы играли столько концертов, что он мало отдыхал в перерывах. “Еще одна причина, чтобы его уволить” – подумал я. Мы открывали выступление “Deathrider”, он кричал, срывал себе голос и не мог петь оставшуюся часть шоу. Так же сильно, как мы хотели, чтобы он облажался, мы не хотели давать плохих концертов. Я сказал, что может ему стоит немного сдерживаться на крике “Deathrider” и дать себе передышку, чтобы петь песню целиком, не срывая голоса.
“Да пошел ты!” – заорал он. “Не говори мне, блядь, как петь. Я же тебе, бля, не говорю, как играть на гитаре! Ты ни хера не
Деннис, кузен Чарли, тогда таскал с собой видеокамеру и снимал шоу. Мы включили одно из них Нилу и сказали с сарказмом: “Ну, и что там происходит? Какая это нота? Уже сыграли три песни из сэта, а у тебя изо рта ничего не раздается”.
Он по-прежнему считал себя хозяином положения. Последний концерт тура прошел в Роузленд Болрум в Нью-Йорк Сити. Это было известное шоу, после которого Metallica подписались на Elektra, Raven на Atlantic, а Island пришли и открыли нас, так что в конце концов мы подписались на них. Площадка была битком, что было неслыханным событием по тем временам. Для трех тогда еще относительно неизвестных групп продать 3500 билетов в Роузленд было признаком того, что назревает что-то серьезное. Это чувствовалось и на самой сцене. Весь зал просто гудел от возбуждения, и когда мы вышли на сцену, ожидание превратилось в цунами энергии. Мы окрыли концерт “Deathrider”, и тут же каждый долбаный подросток в толпе стал трясти башкой и кулаком в небо. Мы никогда не видели ничего подобного, и реально ощущали с ними связь посредством музыки. Это были правильные песни в правильное время. Это было похоже на то, как я впервые услышал AC/DC - волна шока прошла через все мое тело, словно меня ударила молния.
Эти подростки ждали, когда метал войдет в их жизнь, и мы вошли в их жизнь. Конечно, той ночью Нил не выкладывался на все сто, но казалось прислушался к нашему совету и не сорвал свой голос. Он мог где-то пропустить одну или две ноты, но любые косяки перекрывал восторг толпы. После шоу мы все были навеселе, даже Нил, пока не ввязался в большую словесную перепалку с Джонни Зи.
Megaforce изготовили для нас гастрольные жилетки. Это были атласные безрукавки олд-скульного трэша со словами “Anthrax U.S. Attack Tour ‘84”, вышитыми на спине. Думаю, Джонни сделал это сознательно, но каким-то образом у Нила оказался не тот размер, и он просто спятил от ярости. Он сказал Джонни: “Ах ты, ебаный жирный вор-нигер”.
Мы засмеялись. “Штааа? Почему он считает Джонни черным?” Нил вопил, нас сгибало пополам от смеха, а Нил все орал: “Я больше никогда не буду играть на тебя, ты ебаный жирный хуй!”
Позднее той же ночью мы с Нилом шли к моей машине, потому что мне пришлось везти этого ебаного мудака обратно из Роузленда в Квинс. По дороге он сказал мне: “Ну вот, Скотт. Я тебя уважаю, и уважаю то, чего ты добился, но я не уважаю этого жирного хуя. Я больше ни минуты не останусь в этой группе, если он останется менеджером”.
И снова это было в духе “или он, или я”, и на этот раз все обернулось против бедняги Нила, завершившего разговор фразой: “Мы увольняем Джонни Зи, или я ухожу”.
Я добросил его до дома, пожелал спокойной ночи и улыбнулся ему молчаливой ухмылкой: “Покеда, мудила!” Через день после возращения домой из тура я заехал к Чарли в Бронкс. Мы ждали этого дня целую вечность. Это было что-то вроде: “Зажигай гребаные свечи на торте, чувак. Я звоню Нилу”.
На то, чтоб дозвониться до него, ушла неделя. Кто знает, какого хера он делал все это время. Я ездил к Чарли каждый день, и мы звонили Нилу каждые несколько часов или даже двадцать минут, чтобы уволить его. Гудок, гудок... пока он наконец не сказал: “Алло?“
“Нил, это Скотт”.
“Привет, чувак, как дел?”
“Слушай, у меня для тебя хорошая и плохая новость. Тебе больше никогда не придется играть шоу на Джонни Зи”.
“Вы уволили Джонни?” – спросил он с радостью в голосе.
“Нет, мы уволили ТЕБЯ”.
“Что?!?”
“Ты больше не играешь в нашей группе, Нил. Хватит с тебя, все кончено. Ты превратил нашу жизнь в жалкое существование, так больше не может продолжаться. Мы идем дальше. Мы найдем нового вокалиста...”
“Да у вас никогда ничего не получится без меня! Я – это единственная причина, что эта группа чего-то добилась. Вы никогда не найдете гребаного вокалиста лучше меня, вы никогда не найдете…”
Настала моя очередь его обрывать. “Ага, спасибо, Нил. Пока”.
Когда я повесил трубку, он все еще орал на меня. Чарли, Фрэнки и я ощутили восторг и засмеялись. Мы позвонили Джонни Зи и сообщили ему новости. Он был счастлив не меньше нашего. В свете увольнения Нила я на минуту подумал о том, чтобы предложить Лилкеру вернуться в группу. Может я мог бы спасти нашу дружбу, но на тот момент Фрэнки был с нами уже восемь месяцев. С тем же успехом я мог бы сказать, что хочу дать Денни еще один шанс, потому что его выгнали несправедливо. Но по сути Денни был в зеркале заднего вида. Я был больше снедаем поиском нового вокалиста и продвижением вперед, а Фрэнки играл пальцами как Стив Харрис, и на сцене ему не было равных. Кроме того он стал нашей семьей.
Когда я говорю о семье Фрэнки, я говорю не о сильной связи между не связанными родственными узами коллегами по группе. Фрэнки по сути и есть семья. Чарли – дядя Фрэнки, и их отношения временами бывают наполнены внутренним безумием. Оба эти парня – талантливые и упрямые итальянцы родом из Бронкса, и они выросли в одном доме как братья. Чарли всего на пять лет старше Фрэнки, и когда Фрэнки был очень молод, его родители разошлись, и он вернулся в дом матери Чарли, потому что мама Фрэнки – старшая сестра Чарли.
Они все время тусили вместе, джемовали, слушали KISS и дрались. Чарли спокойный, хладнокровный и собранный, а Фрэнки – полная ему противоположность. Он опасный как нитроглицерин. У Чарли большой запал, но когда Фрэнки сжигает его фитиль, они оба взрываются и оставляют после себя дополнительные разрушения.
Однажды во время работы в репетиционной студии Топ Кэт в Нью-Йорке Фрэнки начал по какому-то поводу орать на Чарли, а Чарли начал орать в ответ. До того, как я понял, что происходит, Фрэнки схватил скейтборд и бросил им в Чарли. Он промахнулся, и скейт ударился об стену. Чарли взял его и бросил его обратно еще сильнее. Потом Чарли вышел из себя, и Фрэнки заорал, что отхуярит его. Семья!
Мы вернулись обратно в Итаку, Нью-Йорк, на запись своего второго альбома «Spreading The Disease» в ноябре 1984-го с Карлом Кэнеди, т.к. он проделал отличную работу на «Fistful Of Metal». Мы уже написали большую часть песен. В музыкальном плане это было настоящее сотрудничество между мной, Чарли и Лилкером. Единственная вещь, которая не была написана на тот момент, это “A.I.R.”, она появилась гораздо позже, после того, как Джои Белладонна присоединился к группе. Чарли принес эту песню под конец сессии записи, и она реально показала, насколько сильно он стал самобытен как композитор. А еще она показала, как далеко мы ушли в музыкальном плане, и это в значительной степени проложило мостик между «Spreading The Disease» и «Among The Living».