Мужские игры
Шрифт:
Парыгин как бы с трудом поднял голову и запинаясь спросил:
– Что вы хотите?
– Мы хотим признания, – деловито сообщил ему самый низкорослый из гостей, начиная расстегивать объемистую спортивную сумку.
– Какого п-признания?
– В убийстве. Сейчас ты нам расскажешь, как полгода назад совершил убийство гражданина Шепелева и как тебе удалось увернуться от милиции. Потом мы уйдем. Вот и все. Видишь, как все просто? А главное, и не больно, если будешь правильно себя вести.
Парыгин распрямился и сделал шаг назад, к окну. Вроде бы попятился.
– Это какая-то ошибка… Я никого не убивал.
– Ну да, конечно, – кивнул тот, что был повыше ростом и пошире в плечах. – Ты это уже милиционерам рассказывал, когда тебя замели. Так что не трудись повторяться, нам это неинтересно.
Несколько последующих ударов пришлись по корпусу. Били вяло, без агрессии. Евгений умело делал вид, что ему больно, пропустил пять или шесть ударов, потом пробормотал:
– Ладно… Не надо больше… Я скажу.
Он лежал на полу под самым окном, раскаленная батарея приятно жгла плечо под тонким джемпером. Протянув руку к ближайшему стулу, он сделал вид, что ищет опору. Подтянув к себе стул, он молниеносно вскочил и изо всех сил ударил им в оконное стекло. Гости остолбенели. Парыгин жил на втором этаже, и ему было хорошо видно, как возле упавшего на тротуар стула стали останавливаться прохожие. Они задирали головы и указывали друг другу на разбитое окно. Даже голоса были слышны.
– Что-то случилось…
– Драка, что ли?
– Милицию вызвать…
– Может, человека убивают…
– Да наверное, просто пьяные…
Первым пришел в себя низкорослый, который уже успел вытащить из своей необъятной сумки видеокамеру.
– Уходим, – скомандовал он коротко, хватая камеру под мышку.
У самой двери он обернулся и злобно прошипел:
– Ну, сука, мы к тебе еще придем. Не обрадуешься.
Евгений молча смотрел им вслед. Потом снова отвернулся к окну, подождал, пока посетители выйдут из подъезда и сядут в машину – обыкновенные «Жигули», грязно-белые. Машина стояла так, что номер ему разглядеть не удалось.
Теперь следовало заняться окном. Только после этого можно будет сесть и спокойно подумать. Парыгин позвонил приятелю, который проблемы битых стекол решал в течение часа. Приятель не подвел, и уже через час в окно было вставлено новое стекло.
Квартира, однако, стала «горячей». Парыгин быстро побросал в сумку все необходимое, взял документы и сберкнижку, еще раз окинул взглядом жилище, которое собрался покинуть на неопределенное время, аккуратно запер дверь и вышел на улицу. Выброшенный стул так и валялся на тротуаре под окном. Людского любопытства и готовности прийти на помощь хватило ненадолго, даже милицию никто не вызвал. Но все равно прием сработал.
Зайдя в сбербанк, Евгений снял со счета пять миллионов. На первое время должно хватить, а там видно будет.
Выходя из машины, Василий Валерианович изо всех сил хлопнул дверью, стараясь вогнать себя в состояние раздражения и начальственного неудовольствия. Здесь, в учебном центре, все ходили в гражданском, человек в форме не мог появиться в этих стенах ни при каких условиях, однако молодой парень за стойкой у входа вскочил и вытянулся перед ним в струнку.
– Вас проводить?
– Сам дойду, – буркнул Василий Валерианович, точно зная, что как только он скроется за поворотом длинного коридора, мальчишечка тут же снимет трубку и доложит Стоянову, что, мол, шеф направляется к нему и пребывает в дурном расположении духа.
Так и получилось. По выражению лица Стоянова Василий Валерианович сразу понял, что тот уже предупрежден о надвигающейся грозе. Уж больно любезной и радушной была улыбка начальника учебного центра. Молча сняв пальто и барским жестом скинув его на руки Стоянова, Василий Валерианович пересек кабинет и уселся за стол начальника.
– Где твой заместитель? – сухо спросил он, глядя в сторону.
– У себя. Вызвать?
– Вызывай. И скажи, чтобы чаю принесли, холодно у вас.
Через несколько минут в кабинет вошел Зеленин, невысокий румяный крепыш с веселым лицом и неожиданно хмурым взглядом. Следом за ним протиснулась хорошенькая девица с подносом, на котором стояли чайник, сахарница и стакан, а также вазочка с конфетами. Василий Валерианович не торопясь налил себе чаю, положил сахар и долго, томительно долго размешивал его, позвякивая ложечкой о стенки стакана. Устраивать разбор полетов не хотелось, не было настроения. Но он понимал, что, ввязываясь в игру, надо доигрывать до финального свистка, а не уходить с поля в самый разгар только лишь потому, что у тебя настрой пропал.
– Итак, господа хорошие, прошу объяснить, почему с новым набором у вас два провала подряд. Сначала вы ухитрились нарваться на агента Петровки, и наши доблестные друзья из милиции теперь будут землю рыть, проясняя ситуацию вокруг Никиты Мамонтова. А сегодня у вас второе ЧП. Как это понимать?
– Василий Валерианович, – начал Стоянов, – у нас не было никаких данных о том, что Мамонтов состоял у кого-то на связи…
– Это не оправдание! – повысил голос Василий Валерианович. – Вы и не могли иметь этих данных, особенно если речь идет о хорошем агенте. Но вы, предлагая свою тактику набора, должны были это предвидеть. Это ты, Григорий, всю жизнь проработал в милиции, а не я. И ты должен был знать, какие осложнения могут возникнуть. Ты и никто другой. Ты что, маленький? Не знал, что агентуру вербуют среди криминального элемента? Ты должен был предвидеть, что, выискивая кандидатов на обучение, можно напороться на такого вот, как этот Мамонтов.
– Виноват, – пробормотал Стоянов.
– Конечно, виноват! А сегодняшний тип? Почему никто не подумал о том, что он может не растеряться и позвать на помощь? А ну как милиция поблизости оказалась бы? Привыкли, понимаешь, что если кто замаран, то ведет себя тише воды – ниже травы. А народ нынче не такой пошел. Ему палец в рот не клади. Что ты о нем знал в тот момент, когда принимал решение посылать к нему своих недоумков?
– У нас были данные о том, что он подозревался в убийстве, совершенном полгода назад. И подозревался не без оснований. У розыскников были хорошие источники, подтвердившие его причастность, но доказательств, пригодных для следствия и суда, не нашли, поэтому Парыгина отпустили.