Мужской гарем
Шрифт:
— Видите ли, моему родственнику тоже предстоит с ним сотрудничать. В связи с этим хотелось бы знать, что он за человек, этот Соболев?
Взгляд Сибирцева потеплел.
— Андрей Петрович — благороднейший человек. — сообщил он с нотками умиления. — Сколько раз я к нему обращался, столько раз он мне помогал. Добрейшей души человек. В наше время мало на кого положиться можно, но Соболева я вам рекомендую как честного бизнесмена. И отменного политика в безнадежно сложных делах. Даже в самые кровавые времена он умел договариваться
— Еще бы, — кивнула Далила.
— Так вот, из окружения Соболева никто не пострадал. И в этом заслуга Андрея Петровича. И надо же, теперь, когда вроде стало потише, именно ему не везет. Вы слышали, — Сибирцев понизил голос, — какая у него случилась беда?
— Вы говорите про дочь?
— И про дочь, и про компаньона его, Шатунова. Дочь оболгали, компаньона убили. Все напасти разом свалились на Андрея Петровича.
Скрывая свое изумление, Далила спросила:
— Анатолий Маркович, вы опытный человек. Мне интересно, что вы обо всем этом думаете?
— Кто-то крепко взялся за Соболева, что тут еще можно подумать.
— Вы считаете, что дело в самом Соболеве? Я слышала, вроде погибли Киселев и Трахтенберг. Кажется, эти дельцы к бизнесу Соболева отношения не имели.
— Но с ними сотрудничала его дочь. Я уверен, Киселева и Трахтенберга убили с одной только целью: хотели нанести удар по Андрею Петровичу. И нанесли. Одна смерть Шатунова принесла ему колоссальнейшие убытки! — Сибирцев повысил голос и закатил глаза.
Далила подумала: «Неужели я перемудрила? Если Соболев — жертва, тогда кто же топит его? Неужели Настя Миронова рискнула схватиться с таким бизоном? Тогда понятно, зачем он принес магнитофон в комнату дочери».
— Анатолий Маркович, а что вы думаете о Брусницком? — спросила она.
— Брусницкий — друг Соболева. Жаль, умирает. Приличный вполне человек.
— Но после смерти Брусницкого Соболев, верно, возьмет бразды правления холдингом в свои руки. Наследник, Артем Брусницкий, я слышала, к бизнесу не пригоден.
Сибирцев с интересом уставился на Далилу и констатировал:
— А вы, я вижу, неплохо осведомлены.
Она пояснила:
— Был случай познакомиться с этим запутанным делом.
— Тогда вынужден вас огорчить, ваш анализ неверен. Вы ошибаетесь. Соболев дорожит своей репутацией. Конечно, холдинг Брусницкого — лакомый кусок. Именно поэтому Андрей Петрович и контролирует его работу. Заметьте, контролирует явно во вред своему бизнесу.
— Вы так думаете?
Сибирцев снисходительно покачал головой и возразил:
— Не думаю, Далила Максимовна, знаю. В нашем российском бизнесе думать о партнерах ох как недостаточно. О них нужно точно знать. Желательно все. Поэтому могу вам сказать: несомненно, если Брусницкий умрет, Соболев ляжет костьми, но не позволит обидеть
«Если этот пройдоха поет дифирамбы Соболеву, значит, отец Веты и в самом деле порядочный человек. Но тогда я зашла в тупик», — загоревала Далила.
Сибирцев, нервно поерзав в кресле, спросил:
— Надеюсь, я достаточно вас просветил?
Далила намек поняла и заверила:
— Анатолий Маркович, я ваша должница. Давайте наконец проанализируем, ваши проблемы.
— Давайте, — обрадовался Сибирцев.
Далила откинулась на спинку кресла и спросила:
— Вы не обидитесь, если я буду откровенна настолько, насколько требуют ваши же интересы?
— Разумеется.
— Тогда поясните, пожалуйста, в чем состоит ваше благородство, о котором вы сейчас говорили? Мне оно, как и вашей жене, как и многим окружающим, неочевидно.
Анатолий Маркович с обиженным видом принялся объяснять.
— Ну, как же, — с чувством стыда за Далилу воскликнул он, — у меня есть вторая семья, где я счастлив. Скандалов мне там не закатывают, оскорблений не наносят и не зудят. Другой на моем месте бросил бы истеричку жену и пошел туда, где ему хорошо. А я так не поступаю. Я благородно несу свой крест.
«Два креста, — мысленно уточнила Далила. — Бедняга не понимает, но, видимо, чувствует: как только он уйдет от жены, скандалы начнутся там, где все было просто отлично. Убеждать его бесполезно. Теория здесь бессильна, а вот практика, пожалуй, снимет его головную боль хотя бы на время».
— Анатолий Маркович, а почему бы вам не решиться на маленькую перестановку? Как я поняла, вы живете в новой семье, а спите дома.
— Да-да, — скорбно поджал губы Сибирцев, наполняясь брезгливостью.
— А вы попробуйте, не бросая законную жену, уйти к новой. Все равно женщины знают друг друга. Уверяю, мало что в вашей жизни изменится.
Далила прекрасно понимала, что перемены свалятся на Сибирцева грандиозные, но он сам их хотел — пусть получает.
Он осторожно спросил:
— Уйти? А меня не осудят? Думаете, это будет порядочно с моей стороны?
— Во всяком случае, честно. За что вас осуждать? Ответственности за первую семью вы с себя не снимаете?
— Ни в коем случае!
— А в чувствах своих вы не вольны. Я не могу вам вернуть любовь к первой жене.
— И не надо, — испугался Сибирцев.
— Значит, договорились, вы из семьи уходите, но с ощущением вины.
— С каким еще ощущением вины? Я не согласен! Она всю жизнь мне испортила, а теперь я должен прощения у нее, что ли, просить?
— Ну, зачем же так, — вздохнула Далила. — Всего лишь постарайтесь компенсировать утрату. Вы же понимаете, что она в этой жизни теряет?
— Что? Мой кошелек!