Мужской гарем
Шрифт:
— Студентки твои без ума, поэтому они от тебя без ума. Им просто не хочется учить твою алгебру. Это единственный стимул их безумной любви.
— Глупости, не такой уж я варвар, чтобы мордовать хорошеньких девушек математикой.
Матвей рассмеялся, обнажая свои ровные белые зубы. Вернувшись из Германии, он хвастал, что выдавал родные зубы за вставные фарфоровые.
— Зачем? — удивилась Далила.
— Для пристижу.
— Для «пристижу» твои зубы за фарфоровые надо здесь выдавать. В Германии этим никого не впечатлишь.
— Не
Вспомнив об этом, Далила подумала: «Какой он у меня озорной. А Сашка зануда. И хорошо, если бросит меня».
Глава 35
После разговора с Сибирцевым, Далила окончательно запуталась в своих мыслях и предположениях. В конце концов, она не выдержала и решила посоветоваться с тетушкой Марой.
Тетушка обладала фантастически ясным складом ума. На любой сложный вопрос она мгновенно давала простой и короткий ответ. Казалось, все она знает. Когда юная Далила мятежно вопрошала: «Что такое любовь?», тетушка невозмутимо ей отвечала: «Не более чем приятное заблуждение, деточка».
Разумеется, Далила с ней не согласилась тогда, но чем больше она жила, тем сильней открывался ей смысл сказанного. А смысл был таков: женщине нельзя полагаться только на чувства и не стоит придавать чувствам большого значения.
Возможно, рассудочность и не всегда хороша. Излишняя рассудочность помешала тетушке Маре создать семью.
«Но в моем деле рассудочность тетушки не помешает», — решила Далила и, собравшись с духом, рассказала ей о приключениях последних дней.
Щадя больное сердце пожилой женщины, Далила не собиралась рассказывать все. Она приоткрыла лишь необходимое, но проницательная тетушка остальное сама угадала.
— Что волнует тебя? — спросила она, когда Далила закончила свой рассказ.
— Я не знаю, как поступить. Складывается впечатление, что кто-то мною играет.
Тетя Мара согласилась с племянницей:
— Твое участие в этом деле совсем не случайно. Играют не только тобой.
— И как я должна поступить?
— Не зная правил игры, глупо включаться в игру. Отключись от этого дела.
Далила опешила:
— Как?
— Совсем, — посоветовала тетушка. — Просто забудь о Соболевых.
— А Вета? А Женька?
— О Вете отец позаботится, а наш Евгений совсем не беспомощный. Разберется. Ты слишком его опекаешь.
— А если кто-то как раз хочет, чтобы я отключилась?
Тетя Мара, решительно тряхнув седой головой, приказала:
— Тогда тем более отключись. Это становится просто опасно. Продолжая лезть в это дело, ты ставишь под удар не только себя, но и Евгения.
Заметив волнение тетушки, Далила пообещала:
— Хорошо, считай, что про Соболевых я напрочь забыла. А как быть с Ветой? Она у Женьки живет.
— Пусть живет. Не выгонять же ее. Не переживай, сердце мне говорит, что у Евгения неприятностей от Веты не будет.
«Когда это
У нее есть соображения, которыми она не поделилась с племянницей.
«Но как бы то ни было, а тетка права, — решила Далила. — К тому же, у меня полно своих дел. На носу день рождения мужа, работа, Галина. Димка скоро приедет».
Галине надоела больница, она упрямо рвалась домой. Далила советовалась с докторами. Они считали, что инкубатор ребенку уже не нужен. Девочка радовала врачей своим крепким здоровьем. Она быстро росла и хорошо набирала вес, что удивительно для семимесячного младенца, родившегося в машине на улице.
«Однако выписываться мамаше рано еще», — твердили доктора в один голос.
Но Галина капризничала, ныла, и в конце концов ее отпустили домой. Радостная, она позвонила подруге и попросила:
— Завтра же меня забирай.
Матвей в этот день был загружен работой, а без мужчин как-то не принято из роддома мамочек с младенцами забирать, поэтому Далила прихватила с собой племянника.
Встречу организовали торжественную, с шампанским, тортом, цветами. Как только смущенная Галина появилась с драгоценным свертком на руках, Евгений отличнейшим баритоном исполнил: «Здравствуй, племя молодое незнакомое!»
Торт подарили врачам, цветы нянечкам и новоиспеченной мамаше, с хлопком открыли шампанское, поздравили Галину, восхитились ребенком и засобирались домой. Усадив подругу с младенцем в свой «Форд», Далила оглянулась на двери роддома — хотела шутливо воскликнуть: «Дай бог, не последний раз!» — и осеклась.
Она встретилась взглядом с тем незнакомцем, который принимал у Галины роды. Он прятался за углом и, когда понял, что Далила его обнаружила, быстро шмыгнул в машину, дал по газам и уехал.
«Так вот кто апельсины нам присылал», — прозрела она, но подругу на этот счет просвещать не стала.
Зная слабость Галины к мужчинам, Далила подумала: «Еще разволнуется, нафантазирует, закрутит роман, из которого „пшик“ получится».
Дома Галина разволновалась и без всяких мужчин. Уложив младенца в кроватку (Далила побеспокоилась о приданом), она разрыдалась. Плакала громко, с надрывом, всхлипывая и задыхаясь. Евгений струхнул, а Далила быстро сообразила:
— Истерика!
— И что делать? — испуганно тараща глаза, воскликнул Евгений.
— Предоставь это мне, а ты пока на кухню иди, о праздничном столе позаботься.
Далила знала, что делать с подругой — Галина быстро в себя пришла. Истерика у нее прекратилась, но плакать она не перестала. Зато могла говорить.
— Из-за чего ты убиваешься? — строго спросила Далила.
Галина выдавила сквозь плач:
— Я так старалась, планировала, мечтала. И вот. Это мне за грехи. Я во всем виновата. Плохо жизнь прожила, а она теперь будет расплачиваться.