Мужья и любовники
Шрифт:
Это была шикарная квартира, предназначенная для бизнесмена из Лондона. Повсюду стояли массивные кресла, еще покрытые замшевыми покрывалами. На кофейном столике из черного мрамора лежала стопка газет. Темно-синие оконные шторы, укрывающие жилье от внешнего мира, сверкающая глянцем кухня, столь же блестящая ванная, спальня, где была кровать, два ночных столика и кожаное кресло, – от всего исходил какой-то мужской дух, и все выглядело уверенно и солидно.
– Ничего лишнего, – с восхищением сказала Кэрлис, расхаживая по квартире и дотрагиваясь до замшевых покрывал. Я в безопасности, повторяла
– Я тоже думала о том, чтобы избавиться от ненужных вещей, – говорила она. – Но все никак не получается. Я просто боюсь выбрасывать любимые платья. Может, когда-нибудь они снова войдут в моду. У меня рука не поднимается выбросить старые письма и фотографии, и я все еще держу блюдца, чашки от которых давно разбились. – Она все никак не могла замолчать, хоть и понимала, что говорит слишком много. – Наверное, я слишком сентиментальна.
– Вот и оставайся такой, – сказал он, подходя к ней. – Такой ты мне и нужна. – Он потянулся и притронулся к ее волосам, а она отшатнулась так резко, что едва удержалась на ногах.
– Нет! Ты же обещал! – Она была напугана. Ей хотелось убежать, но ноги отказывали.
Джордж поддержал ее. Его руки обвились вокруг нее.
– Да, обещал, – пробормотал он. – Я не прикоснусь к тебе, если не хочешь. – Но, произнося эти слова, он гладил ее по волосам и прижимался губами к щеке.
– Не надо, – прошептала Кэрлис.
Он притянул ее к себе, чувствуя все ее гибкое тело, податливую грудь, узкую талию, мягкий изгиб бедер. Он начал целовать ее – сначала медленно и нежно, потом все более настойчиво и властно раздвигая языком губы.
– Нет, – повторила она, стараясь оттолкнуть его, делая последнюю попытку погасить свое желание.
– Ты уверена? – прошептал он, продолжая гладить ее. – Ты в самом деле уверена?
– Нет, – едва выговорила она. – То есть я хочу сказать, да.
– Так я и думал, – Джордж, покрывая поцелуями ее шею, грудь, повел ее в спальню, и Кэрлис подчинилась ему.
– Да? – спросил он, расстегивая на ней блузу и лаская грудь, целуя соски.
– Да? – снова спросил он. – Скажи мне, Кэрлис. Да? Ты хочешь меня?
– Да, – еле слышно произнесла она. – Да.
– Да – что? – он отстранился от нее на мгновение, на страшное, долгое мгновение.
– Да, – она сама не понимала, что говорит, и хотела только одного – чтобы он продолжал, не останавливался, не уходил. – Пожалуйста.
Он снова обнял ее, снял блузку, начал ласкать шею, плечи, грудь, постепенно двигаясь вниз. Добравшись до заветного, он вновь отстранился на один мучительный миг.
– Ты хочешь того же, чего и я?
– Да, – прошептала она. Только бы он не останавливался.
– И так же сильно, как я? – Он не спускал с нее глаз.
– Не так же. Больше, – она положила руку ему на голову, придавила ее, направляя к нужному месту, закрыла глаза, полностью отдаваясь его прикосновениям. – Пожалуйста.
Когда он уже входил в нее, Кэрлис открыла глаза и увидела у себя на пальце сверкающее обручальное кольцо. Кэрлис сняла его и положила на ночной столик. Отдаться акту грешной
Широко раскрыв глаза, Кэрлис чувствовала, как Джордж входит в нее все глубже, глубже. Ей хотелось запомнить каждое движение – она плотно зажмурила глаза и впилась ему в губы, словно полностью растворясь в нем, вдыхая запах его кожи. Когда терпеть более не было сил, она коротко вскрикнула, но сама не слышала ни звука.
– Ш-ш, – мягко проговорил Джордж, прикрывая рукой ее рот.
– Разве я что-нибудь сказала? – спросила она удивленно.
– Нет, – нежно ответил он, – но ты была прекрасна. Просто прекрасна.
Приняв душ и одевшись, Кэрлис вышла на улицу и с удивлением обнаружила, что ничего не переменилось. Угрюмый таксист-еврей отвез ее домой и, даже не поблагодарив, взял чаевые. Лестер, привратник, пожелал ей доброй ночи, и Чарли, лифтер, – тоже. Никто ничего не заметил. Открывая дверь, она вдруг поняла, что непостоянный режим ее работы, поздние ужины с заказчиками, людные совещания, поездки в Вашингтон и Бостон, из которых она часто возвращалась домой за полночь, составляли отличное прикрытие для тайных встреч.
Войдя в дом, она обнаружила, что все осталось на прежнем месте – и коллекция голубого фарфора, и пляжный халат на спинке кровати, и косметика в ванной. А чего, собственно, она ожидала? Что вещи восстанут и поднимут против нее бунт?
Она почистила зубы, вымылась, надела ночную рубашку и легла в постель, ощущая приятную истому во всем теле. Она чувствовала необыкновенный прилив жизненных и душевных сил. Глядите, вот она, ей можно только позавидовать: у нее есть интересная работа, любимый муж и любовник, который не может без нее жить.
На сей раз Кэрлис не сказала себе: это в последний раз.
Джордж тоже сразу отправился домой. Джейд была уже там. Она сидела на кровати в ночной рубашке, одновременно смотря ночные новости, потягивая чай и листая «Вог».
– Мы с Уиллом засиделись на работе, – сказал Джордж, все еще ощущая на теле прикосновения Кэрлис.
– А у меня для тебя новости, – сказала Джейд, давая понять, как ждала его. Она никогда не умела скрывать своих чувств. – Помнишь, я не смогла пойти на вечеринку, которую ты устраивал для Матти Робинсона? Ну так вот, мы со Стивом только что подписали договор с Мэри Лу. Савенн открывает здесь, в Нью-Йорке, первую галантерею Стефана Хичкока. И мы хотим, чтобы оформил ее ты! – Она замолчала, ожидая потока благодарностей. Но Джордж не произнес ни слова. – То есть если тебя это интересует.
– А почему ты, собственно, передумала? – осторожно спросил Джордж, не желая показывать ей свои чувства. – Ведь ты же не хотела работать со мной.
– Это было давно, и тогда я не была уверена в нашем будущем, – честно призналась Джейд. – Я не знала, как у нас все сложится. А теперь все переменилось, мы живем вместе.
Джейд хотела его, но Джордж отстранился. Он был польщен и обрадован предложением, но ему казалось, что Джейд играет роль госпожи Благодетельницы. Может, все это его фантазии, но он подумал, что она хочет, чтобы свою благодарность он доказал в постели.