Мужья и любовники
Шрифт:
Чем яснее ему становилось, что без Джейд ему не обойтись, тем очевиднее было, что и без Кэрлис обойтись он тоже не может.
– Я даже раз в неделю с тобой не вижусь, – говорил Джордж. – Хотя бы день ты можешь мне уделить?
Кэрлис пожимала плечами, лгала Кирку больше, чем хотелось бы, и сокращала свой рабочий день. В начале июля раз в неделю они все-таки виделись. Но этого было мало.
– Ты – как наркотик, – говорил Джордж. – Чем больше потребляешь, тем больше хочется.
– Да, я знаю, – отвечала Кэрлис. – Ведь и со мной происходит то же самое.
– А что ты говоришь Джейд? – спросила
– Ничего, – он не хотел говорить с Кэрлис об этом. Джейд для него – все. Пусть он неверен ей как любовник, во всем остальном предать ее он не мог. – Она много разъезжает, я тоже.
– Ты хочешь сказать, что, находясь здесь, ты на самом деле пребываешь в Чикаго?
– Вот именно, – с улыбкой ответил он, очерчивая пальцем овал ее груди. – А теперь давай-ка сменим тему.
К началу августа Кэрлис, захваченной страстью, удавалось встречаться с Джорджем дважды в неделю. Они взяли за правило никогда не появляться дважды в одном и том же отеле, и единственное, что беспокоило Кэрлис, это то, что Джордж просил ее заказывать номера.
– Говори, что ты моя секретарша, – советовал он – Так будет лучше всего.
Но лучше от этого не было. Кэрлис удавалось обманывать Кирка, не испытывая особых угрызений совести, но она терпеть не могла лгать гостиничным клеркам. Ей было противно выдавать себя за кого-то другого, и она не могла заставить себя называть Джорджа мистером Курасом. Ей было неприятно идти в незнакомый отель, подниматься на лифте, звонить в дверь и ждать, пока Джордж откроет ей.
Да, ощущение было мерзким, но Кэрлис считала это платой за наслаждение, которое испытывала с Джорджем. Стоило увидеть его, как все неприятные ощущения исчезали и с ней происходила магическая перемена: она оживала.
Тем не менее Джордж чувствовал, что Кэрлис что-то угнетает. Мысль о том, что она хочет порвать с ним, приводила его в ужас.
– Вот если бы ты была свободна, – снова и снова повторял он. – Тогда я мог бы быть с тобой всегда, мы были бы вместе, ты была бы моей.
Он говорил об этом так страстно, так часто повторял, что жить без нее не может, что Кэрлис боялась напоминать ему, что она замужем. Ведь это было жестоко – сказать человеку, который обожает тебя, что мечты его неосуществимы. И все же она старалась быть с ним честной.
– Да, – говорила она, – это было бы замечательно. Но как это сделать?
Он посмотрел на нее с такой болью, как будто она ударила его.
– Я люблю тебя, – горько сказал он ей в начале осени, когда листья уже начали желтеть. – А для тебя это только связь.
Их роман превращался в нечто большее, и ситуация становилась опасной.
Часть IV
МУЖ
Женат? Конечно же, я женат. А кто не женат?
Глава I
ПРОШЛОЕ
ГРОСС-ПУАНТ – ПРИНСТОН – ЧИКАГО – АКРОН – МИННЕАПОЛИС – ГРЕНД-РЭПИДС
Во всех отношениях Кирк Арнольд был
Он родился в 1934 году, на излете депрессии. Не нуждающийся в бесплатных обедах и гувервиллях, свободной от необходимости стоять в хлебных очередях или искать работу на фабриках, он вырос в большом поместье, где любящие родители предоставили в его распоряжение все, что только было возможно.
Кирк ходил в частную школу Гросс-Пуанта, отметки у него были всегда отличные, и закончил он школу первым учеником; он посещал танцевальный класс мисс Деврис, где учили фокстроту, а также местный теннисный клуб, где выигрывал турнир за турниром. Летние каникулы он проводил в загородном родительском доме на берегу озера, тренируясь на корте, осваивая парус, ухаживая за «хорошими» девушками и развлекаясь с «плохими». В четырнадцать лет он начал работать на полиграфическом предприятии, основанном дедом и возглавляемым отцом.
По окончании школы Кирк поступил в Принстон, где некогда учился его отец. Здесь он стал членом престижного студенческого клуба, играл в теннис за университетскую команду, редактировал «Дейли Принстониан» и добился больших успехов в изучении экономики и истории. Он ухаживал за интеллектуалками из Брин Мор, аристократками из Вассара, диссидентками из Беннингтона и точно знал, что ему предстоит; он вернется в Гросс-Пуант, начнет работать на семейном предприятии, найдет себе подходящую жену и заживет той же беспечной жизнью, что и его родители. Вслух ничего об этом не говорилось, да и не было нужды: Кирк Арнольд происходил из такой семьи, где не бывает ничего случайного.
– Ты должен заботиться о своем брате, показывать ему хороший пример, – сказали Кирку родители, когда ему было три года и Элисса Арнольд родила еще одного сына. Назвали его Скотт, и поначалу он был злейшим врагом Кирка, но в скором времени стал любимым братом, лучшим другом, союзником и напарником в детских шалостях. У обоих детей были одни и те же родители, одно и то же воспитание, одни и те же преимущества. И тем не менее, будучи близки, как пальцы одной руки, они отличались друг от друга, как день от ночи.
Кирк был примерным мальчиком, Скотти – буяном. На Кирка можно было положиться, Скотт был совершенно непредсказуем. Кирк являл собой образец уравновешенности, Скотт часто впадал в бешенство. Скотти всегда все сходило с рук, Кирк вечно попадался.
У Скотта было круглое лицо, покрытое веснушками, взъерошенные волосы и блестящие глаза. Кирк был брюнетом с классической внешностью аристократа. Скотт был бродягой по натуре, Кирк – джентльменом. Скотт все время ввязывался в ссоры и драки, в детстве домашние только и знали, что залечивать его раны. Кирк был дипломатом, сторонником мира.