Музпросвет
Шрифт:
Даб означал не просто массу баса и медленными толчками идущий вперед грув. Под дабом имелась в виду технология, применявшаяся на Ямайке в начале 70-х: записать музыку на пленку, а потом обработать эти пленки так, как будто никаких живых музыкантов никогда в природе и не было. Чем-то подобным занимались и кёльнские хиппи из группы Сап, мода на которых тоже как бы сама собой подоспела.
Минимализм означал переход к новому принципу композиции. Ритмические фигуры менялись крайне медленно, музыка производила статичное впечатление, но на месте при этом не стояла. По сравнению с однослойным трехаккордовым роком в построке оказалось значительно больше музыки.
Одновременно перенос акцента с гитарных аккордов, которые можно сравнить с лопатой, кидающей
Третье волшебное слово, «джаз», применялось в том смысле, что Tortoise много импровизируют, а их саунд местами очень напоминает такое явление, как cool jazz, кул-джаз.
С джазом разобрались быстрее всего. Чикагские музыканты пояснили, что во время своих концертов они ничуть не импровизируют, а играют то, что разучили. И вообще импровизация их музыке не свойственна. Их музыка придумана, сочинена, выстроена. И ритмически она на джаз не похожа. Неужели музкритики могли так ошибиться? Несложно догадаться, что дело было вовсе не в саунде вибрафона и не в огромном портрете Джона Колтрейна, который висел в чикагской студии Tortoise и аккуратно присутствовал на большинстве фотографий группы, а в том, что музкритикам была дорога утопия синтетической музыки, с одной стороны, укорененной в традиции, а с другой, преодолевающей разобщенность и клише отдельных музык: рока, джаза, техно, авангарда.
Tortoise были избавителями от гнусного настоящего, музыкой будущего и одновременно — сугубо ретро-явлением, чем-то хорошо знакомым и понятным.
Моментально было обнаружено, что кёльнско-дюссельдорфский дуэт Mouse On Mars тоже относится к этой же струе. Правда, Mouse On Mars называли не построком, а неокраутом, так же характеризовали и немецкие группы Kreidler, To Rococo Rot, Klangwart. Электронная группа Mouse On Mars звучала не очень электронно, процедура изготовления техно применялась к звукам вполне естественного происхождения, мы уже встречали этот ход, когда речь шла о том, что из «электронной музыки для слушания» исчезли синтетические барабаны. (Издалека глядя, единственной адекватной наследницей краут-рока в 90-х была немецкая группа Workshop. Ее альбом «Meiguiweisheng xiang»,1997, и через десять лет не растерял своей сумасбродности и оригинальности, он столь же невменяем и загадочен, как и музыка 70-х. Это один из самых интересных альбомов 90-х.)
Mouse On Mars были шагом из техно-лагеря в сторону инструментального рока.
Tortoise были шагом навстречу.
Построк интерпретировался как синтез двух подходов к изготовлению музыки — рок-импровизации и техно-секвенсирования. В последней трети 90-х группы, которые занимаются самосемплированием (то есть записывают свою живую музыку на компьютер или семплер, режут ее на части, зацикливают их, играют на этом фоне, режут записанное на части, зацикливают и так далее), стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Более того, подобного рода практика вдруг оказалась единственным способом выживания музыкальных коллективов в эпоху электронной музыки.
Надо заметить, что подыгрывать магнитофону — это обычное дело в студийной практике, рок-музыка именно так всегда и записывалась. Новизна ситуации состояла в том, что сегодня таким образом новая музыка сочиняется и одновременно записывается, сочинение и запись больше не могут быть разделены, процедура изготовления музыки состоит в самосемплировании.
Такое положение дел было названо тоже, разумеется, построком. С одним, правда, «но».
На компьютере можно изготовить причудливые аудиозаграждения из какого угодно аудиоматериала, и если мы применим в качестве исходного сырья звуки барабанов и гитар, то результат, наверное, автоматически окажется построком? Нет.
Несмотря на все усилия критиков размазать границы понятия, построк все-таки ассоциировался со вполне определенным саундом, с саундом Tortoise
Найти истоки такого саунда оказалось очень легко, к электронной музыке они отношения не имели, рок самостоятельно дошел до такой жизни. Истоки Tortoise уходят в чикагский рок-андеграунд или, шире, в инди-рок 80-х. В 80-х мы обнаруживаем практически инструментальный рок крайне влиятельной группы Sonic Youth и лейбла SST. Огромное влияние на Tortoise и на многих прочих оказали два практически инструментальных альбома группы Slint, вышедшие в 1988 и 1991-м.
Можно обсуждать корни построка, откуда он такой замечательный пошел, но сам хайп вокруг него говорил о том, что огромное количество музыки уже больше не на слуху, неактуально. Забылось или не стало известно, как звучали Weather Report и Херби Хэнкок в начале 70-х, как звучали вибрафонисты Лайонел Хэмптон (Lionel Hampton) в 50-х и Бобби Хатчерсон (Bobby Hutcherson) в 60-х, забылось огромное количество в разной степени экзотической и латиноамериканской инструментальной музыки. Не в том дело, что Tortoise звучат сильно хуже на этом фоне, а в том дело, что Tortoise на этом фоне вообще не заметны. Да и сами себя Tortoise воспринимали, скорее всего, в каком-то специфически сконструированном контексте, очевидном в чикагских околоджазовых кругах: группа нащупала и реализовала специфический саунд. Размышлять при этом о многообразии открывшихся возможностей — значит заниматься самообманом.
Как это неоднократно случалось в 90-х, специфический саунд очень быстро выработал свой ресурс. Клише почему-то стали очень быстро приедаться — как в техно и роке, так и в построке. Tortoise, Trans Am, Him, Ui, Labradford, Gastr Del Sol быстро перестали восприниматься как передний край чего бы то ни было. Британское трио Add N to (X), заявившее о себе в качестве остроумной альтернативы американской минимал-насупленности, заметно банализировало свой саунд.
Что же, ничего интересного в этой сфере больше не произошло? Произошло. Австрийское трио Radian на альбоме «Radian» (1998) демонстрировало, пожалуй, наиболее интригующий, кошмарный и интенсивный построк из имеющегося в природе. Radian — это настоящая группа: ударник, клавишник, басист. Барабаны звучат вполне натурально, бас тоже можно опознать, но все остальное — сухой высокочастотный нойз. Ни рева, ни грохота нет, нет и компромиссов. При этом Radian играют определенно рок: в нескольких треках очевиден блюзовый нойз-рифф (надеюсь, Джон Ли Хукер не переворачивается в гробу от моего излишне широкого взгляда на вещи).
Трудно сказать, куда следует отнести немецкую группу Bohren und Der Club of Gore. Коллектив возник в конде 80-х в городе Мюльхайм-ан-дер-Рур, играла группа тогда гитарный хардкор, doom, тяжелый металл. Шеф предприятия, гитарист и клавишник Мортен Гасс, пояснял, что они были не в состоянии играть быстрее всех, поэтому решили рвануть в противоположную сторону — играть медленнее всех. Дебютный альбом «Gore Motel» (1994) был записан за день: у музыкантов не было средств оплачивать студию; опубликована грубая версия, фактически демо. Звучит бесподобно.
Свой стиль Bohren стали называть Horror Jazz, он якобы являлся гибридом медленного блюза Black Sabbath и манеры играть на гитаре разрывателя американских сердец Криса Айзека.
Через год вышел второй альбом «Midnight Radio». Это два диска по 70 минут каждый, треки без особых изменений тянутся по 12 минут. Предположительно, это вообще один из самых медленных альбомов, темп — 30 ударов в минуту. Каждый аккорд гитары очень долго затихает. В паузе что-то шевелится. Раздается сухой удар по барабану, опять зависает бесконечная пауза, потом снова гитарный аккорд. Музыка редкой гипнотической силы, сделанная бескомпромиссными и последовательными людьми. Она фактически пуста, но настойчива и решительна. И действительно, это ночная музыка.