Музы героев. По ту сторону великих перемен
Шрифт:
Марат и Робеспьер с подозрением отнеслись к Тальену, считая его идеологически неустойчивым субъектом, руководствовавшимся лишь карьерными устремлениями, но он сумел избраться в Национальный Конвент как самый молодой депутат от Сены-и-Уазы. Жан-Ламбер стал одним из наиболее ярых якобинцев и отдал свой голос за казнь короля, так что 21 января 1793 года был избран членом
Жители Бордо уже знали, что Тальен – человек бурных страстей, которые он не привык скрывать. Уже во время краткого пребывания в Туре уполномоченный вызвал возмущение обывателей своими оргиями, а также проявил себя как исключительно продажная личность, торгуя за огромные деньги охранными свидетельствами и паспортами.
Прибытие посланцев Комитета общественной безопасности в Бордо было обставлено весьма помпезно. Сначала в город вошли три пехотных полка числом полторы тысячи человек, под командой генерала Брюно, друга Дантона. Далее ехал экипаж с Изабо и Тальеном, облаченными в совершенно ослепительные мундиры: широкие белые панталоны, синие куртки с красным кушаком, высокие сапоги и характерные шапки с трехцветной кокардой. В глаза бросалась грива длинных курчавых каштановых волос Тальена. Из-под нее в левом ухе поблескивала большая золотая серьга по моде, заимствованной у моряков, которые пересекли экватор. Ротозеи, сбежавшиеся поглазеть на новое начальство, увидели в нем типичного санкюлота, ибо черты его лица были явно простонародными, а плебейские привычки проскальзывали даже в манере сидеть в экипаже развалясь. Изобилие украшений также свидетельствовало о дурном вкусе: пальцы его массивных рук были буквально унизаны перстнями с огромными камнями, с изящной цепочки свешивались роскошные часы.
Сторонники якобинцев в Бордо были немногочисленны, так что их попытка устроить комиссарам горячий революционный прием не удалась. Изабо и Тальен обосновались в так называемом Национальном доме и для начала приказали раздать каждой семье карточки с трехцветной окантовкой и шапкой «Свобода, равенство и братство … или смерть». Жителей обязали вывесить их у входной двери и внести туда имена всех проживавших в доме, дабы никто не смог ускользнуть от революционной бдительности.
К этому времени Тереза решила не злоупотреблять более гостеприимством дяди ( вернее, избавиться от надзора родственников) и переехала в небольшой особняк Франклин. С прибытием парижских комиссаров события начали развиваться с угрожающей быстротой. Тальен немедленно послал Робеспьеру письмо, что «духовное возрождение Бордо будет одним из наиболее счастливых событий для революции». На бывшей площади Дофина, ныне носившей название Национальной, воздвигли огромную гильотину; далее был обнародован «Закон о подозрительных лицах», гласивший следующее:
«Подозрительными лицами являются те, которые своим поведением, связями, речами или же письменно оказали себя приверженцами тирании или федерализма и врагами свободы, те, кто не могут законно подтвердить свои средства существования или выполнение гражданского долга; чиновники, уволенные или отстраненные Конвентом; бывшие члены знати, а также мужья, жены, отцы или агенты тех, кто эмигрировал между июлем месяцем 1789 и маем 1792 года, даже если они вернулись во Францию»
Тереза представляла собой прекрасный объект для расправы, ибо подпадала под закон по нескольким пунктам: как бывшая маркиза де Фонтене (возможно, поспешно оформившая развод с мужем, королевским советником, для сокрытия сего факта); как супруга эмигрировавшего аристократа; как переехавшая из Парижа в Бордо, прославившийся своими сепаратистскими настроениями в противоположность декларации, объявлявшей Республику единой и неделимой. Помимо всего этого, она была иностранкой и, вероятнее всего, шпионкой. Ведь молодая женщина прибыла из страны, на троне которой сидел король из династии Бурбонов, направивший свою армию против Франции. Отец же ее был масоном и также королевским советником. Положение Терезы становилось отчаянным.
Конец ознакомительного фрагмента.