Музыка дождя
Шрифт:
Анна пылала от негодования. Если он сейчас согласится, она никогда не простит его.
— Мистер Дойл, миссис Дойл, спасибо, но нет. В другой раз я с радостью, а сейчас я оставлю вас наслаждаться вечером в семейном кругу.
— Но нам будет приятно…
— Не сегодня, я знаю, Анна хочет поговорить с вами.
— Я уверена, что ничего страшного не будет, если… — Мать перевела взгляд с дочери на этого приятного молодого человека с темными волосами и карими глазами. «Ну конечно, — подумала она, — Анна не могла приехать домой, чтобы сообщить им какую-нибудь новость о
Кен вывел ее из заблуждения:
— Это семейный вопрос — она собирается обсудить с вами вашу серебряную свадьбу и как вы будете ее праздновать.
Десмонд Дойл был явно расстроен, что Кен собирался уходить.
— Ну, это же не надолго, — сказал он.
— Не знаю, на сколько это, но уверен, что самое главное сейчас — обсудить то, что нужно вам всем, и я знаю, что Анна приехала именно из-за этого, поэтому я вас оставлю.
Когда он уходил, он всем пожал руки, даже Анне.
Они все смотрели, как он выезжал на дорогу и посигналил им на прощание.
Трое Дойлов стояли молча на крыльце дома двадцать шесть по Розмери Драйв.
Анна повернулась к родителям и заговорила:
— Я лишь упомянула в разговоре с ним, что у нас будет праздник. Не знаю, зачем он раздул из этого такого слона.
Но у нее было впечатление, что родители ее не слушают.
— И это не единственная причина, по которой я приехала. Я хотела увидеть вас обоих.
И снова тишина в ответ.
— Я знаю, вы мне не поверите, но я сказала ему все это просто потому… потому что должна была сказать хоть что-то.
— Он очень приятный молодой человек, — сказал Десмонд Дойл.
— Симпатичный и умный, — добавила Дейдра Дойл.
Анну словно окатили холодной водой. Они уже сравнивали его с Джо Эшем. С ее любимым Джо Эшем, которого она обожала. И сравнивали не в пользу Джо.
— Ну да, — протянула она.
— Ты раньше не часто о нем говорила, — припомнила ее мама.
— Да, мама, ему ты тоже это сказала через две секунды после того, как увидела его в первый раз.
— Не хами матери, — повысил голос Десмонд Дойл.
— В конце концов, мне двадцать три года, я уже не маленькая! — вспылила Анна.
— Не понимаю, из-за чего ты так расстроилась, — недоумевала мать. — Мы задали нормальные вопросы, не говоря уже о том, каким хорошим оказался твой приятель, а ты спускаешь на нас собак.
— Простите. — И это снова была прежняя Анна.
— Ты действительно устала после тяжелого дня, а после выпитого тебе стало еще хуже.
Анна щелкнула костяшками пальцев.
Они вернулись в дом и сели в гостиной напротив стены с фотографиями.
— Что бы нам сейчас съесть? — спросила мама, поглядывая то на одного, то на другую.
— Мама специально поехала сегодня в магазин, когда узнала, что ты приедешь, — пояснил папа.
На минуту Анне захотелось, чтобы Кен никуда не уезжал, чтобы он был сейчас здесь и помог ей справиться с этим неприятным разговором. Если бы Кен был здесь, он сказал бы: «Давайте на минутку забудем о еде и поговорим о том, чего вам действительно хочется на юбилей свадьбы». Да-да, именно так он бы и сказал. Он бы не стал говорить ни про то, что стоило бы сделать, ни про то, чего можно было ожидать или как все нужно организовать. Он бы сказал все просто и прямо, как сообщил, что уезжает, потому что Анне надо поговорить с родителями.
Вдруг она сказала все именно теми словами, которые мог бы произнести Кен.
Они не ожидали и смотрели на нее с удивлением.
— Это ваш день. Чего хотите вы?
— Ну, понимаешь… — растерянно начала мама. — Решаем-то не мы…
— Если вы хотите отмечать, то мы будем очень благодарны… — сказал папа.
Анна не верила своим ушам. Они что, действительно думали, что решать должны не они? Неужели они и впрямь жили в мире, где дети должны решать, как они будут отмечать годовщину своей свадьбы? Неужели они не понимали, что в этой семье все играли роли и постепенно актеры уходили со сцены — Хелен — в свой монастырь, Брендон — на свою далекую ферму на западе Ирландии, даже Анна, которая жила всего в одной пересадке от них, была очень далека.
Она была разочарована. Она знала, что должна держать себя в руках, знала, что ее приезд окажется бессмысленным, если сейчас они поссорятся. Она уже представляла, как Джо говорит ей, что незачем ездить так далеко, если каждая ее поездка делает всех несчастными. Джо всегда все делал правильно.
Анна почувствовала боль, физическую боль оттого, что его нет рядом, что она не сидит рядом с ним на полу, что он не треплет ей волосы.
Она не знала раньше, что можно любить так сильно. И, глядя на этих двоих людей, которые покорно смотрели на нее, сидя на диване напротив, она подумала: «А знают ли они, что можно так любить?» Никогда не можешь представить, как выражают чувства родители, как они любят друг друга…
— Послушайте, — сказала она. — Мне надо позвонить. Я хочу, чтобы вы на несколько минут прекратили думать об ужине и обсудили, чего вы хотите на годовщину свадьбы. А потом я начну этим заниматься.
Анна пошла к телефону. Она найдет повод, чтобы поговорить с Джо. Ничего особенного, ей просто необходимо услышать его голос, чтобы снова почувствовать себя нормально. Она скажет ему, что будет дома несколько раньше, чем полагала, спросит, что купить по дороге: пиццу, что-нибудь китайское или просто мороженое. Ни сейчас, ни позднее не скажет она ему про то, в какую депрессию вгоняет ее собственный дом, как расстраивают и злят родители. Ничего этого Джо Эш слушать не захочет.
Она набрала номер своей квартиры.
Трубку сняли сразу же, должно быть, он был в спальне. Ответил женский голос.
Анна отстранила трубку от уха, как обычно делают в кино, чтобы показать удивление.
— Алло? — снова повторил женский голос.
— Куда я попала? — спросила Анна.
— Подождите минуту, телефон на полу, я не вижу номера. — По голосу девушка казалась воспитанной и молодой.
Анна была в шоке. В ее квартире телефон действительно всегда стоял на полу. Чтобы ответить, нужно было слезть с кровати. Она не хотела мучить девушку, она знала, куда она попала.