Музыка и ты. Выпуск 9

Коллектив авторов

В 1845 году, после двадцати лет каторги и ссылки, Волконским было разрешено переехать в Иркутск. Они поселились сначала в доме купца Кузнецова, а затем перебрались в собственный двухэтажный особняк, построенный против церкви Преображения. Вскоре дом Волконских становится центром культурной жизни купеческого города. Вот тогда-то и зазвучал коричневый, сверкающий «Лихтенталь» (исследователям еще предстоит разузнать историю появления в Иркутске этого инструмента). На вечера к Волконским собирались немногие оставшиеся в живых друзья по ссылке, иркутское просвещенное общество. В парадной зале звучала музыка, читали стихи, играли драматические сцены (домашний театр Волконских был первым в столице Восточной Сибири), а потом за рояль садилась Мария Николаевна. Ее пальцы, привыкшие за долгие годы ко всякой работе, не утеряли своей гибкости, и в ее исполнении великолепно звучали сочинения Моцарта,

Мейербера, Доницетти. По-видимому, исполнялась и музыка Бетховена, Глинки, Бортнянского, Верстовского — Волконские были в курсе событий музыкальной жизни, они выписывали из столицы нотные новинки.

По праздникам зала оглашалась веселыми польками, изящными мазурками и торжественными полонезами — Волконские давали балы.

И как всегда, музыкальной душой их была Мария Николаевна.

На звонком «Лихтентале» играли и приезжие музыканты — в Иркутске сложился круг любителей музыки, и они с удовольствием слушали гастролеров. Как-то сам собой возник обычай, по которому сначала концерт давался в доме генерал-губернатора (двадцать с лишним лет назад порог этого самого дома Мария Николаевна обивала в томительном ожидании разрешения отправиться на каторгу к мужу), а затем у Волконских. Здесь выступала виолончелистка Христиани, пианисты Беглер и Малер, певица и пианистка Ришье.

В 1856 году вышел указ об амнистии декабристов, и Волконские навсегда покинули Сибирь. Всю обстановку дома, в том числе и рояль, они оставили в Иркутске. Следы старого «Лихтенталя» на долгие годы затерялись; да им собственно никто и не интересовался. В бывшем доме Волконских жили разные люди, одно время там размещалась ремесленная школа. Лишь недавно, в 70-х годах нашего века началась реставрация старинного особняка, стали разыскивать все, что связано с пребыванием Волконских в Иркутске. Вот тогда и преподнесла в дар будущему музею рояль «Лихтенталь» семья Мазеповых. За полтора столетия потускнела его полировка, выщербились косточки клавиш, оборвались струны, сломалась механика. Пока что в Иркутске нет такого мастера, который вернул бы роялю его звучание. Однако любители музыки не теряют надежды, что это когда-нибудь произойдет. Теперь, когда дом Волконских превращен в музей декабристов (произошло это в дни празднования 160-й годовщины декабрьского восстания), его музыкальные традиции продолжаются. В соседней с залой комнате стоит современное пианино, на котором исполняются любимые произведения декабристов.

Слушает старый рояль знакомые мелодии, и его рассохшаяся дека затаенно резонирует, а пожелтевшие клавиши словно тоскуют по нежным прикосновениям пальцев «самой удивительной женщины».

Д. ТАРАХОВСКИЙ

ОТ КАНТРИ К РОК-Н-РОЛЛУ

Это было более 300 лет назад. Тысячи людей из Европы — англичане, шотландцы, ирландцы, французы, итальянцы — отправлялись на поиски счастья в Новый Свет, далекую и загадочную Америку. Вместе с ними пересекали океан и народные песни — ирландские и шотландские баллады, строгие церковные гимны англичан, итальянские мадригалы, песни и романсы других народов. Там, где теперь находятся восточные штаты США, обосновались в основном переселенцы с Британских островов. Ценой больших потерь, в постоянных стычках с гордыми и воинственными индейцами, они проникали в глубь страны.

С тех пор минуло много лет. Отгремела война за независимость Соединенных Штатов, Гражданская война между Севером и Югом. В XX век Америка вступила мощной индустриальной державой. Взметнулись ввысь небоскребы, по улицам разъезжали автомобили, а в музыкальной жизни американских городов прочно утверждался негритянский джаз. И вот тут-то обнаружилось, что на Юго-Востоке США, районе Аппалачских гор сохранилось почти в нетронутом виде искусство времен Шекспира.

После трудового дня жители высокогорья собирались вместе и пели под аккомпанемент самодельной скрипки, банджо или гитары баллады и песни своих предков — выходцев из Англии. Язык, обычаи первых переселенцев, традиции исполнения баллад, их поэтический текст почти не изменились с тех далеких времен: жители этих мест долго были лишены контактов с крупными городами Севера, с южными аристократами, на землях которых трудились сотни черных невольников. Вот почему получилось, что в 20-х годах нашего века исследователи «открыли» неизвестную дотоле музыкальную Америку. Было записано множество баллад и песен. И настолько красивы были их мелодии, просты и сердечны слова, что они не оставили равнодушным и замечательного композитора — Анатолия Николаевича Александрова, который отобрал и обработал несколько из них. Так, в 1946 году появился на свет сборник со звездно-полосатым флагом на обложке «Американские народные песни» Ан. Александрова. Не случайно это произошло сразу после войны — ведь только что мы победили общего врага! И, может быть, именно тогда, в сорок пятом году, когда наши войска встретились на реке Эльбе, американцы впервые услышали русскую «Катюшу», а наши солдаты — песню о простецком парне Билле. Поэтому понятно стремление композитора лучше узнать музыкальную культуру США, приблизить ее к нам, советским людям.

Большинство песен и баллад — о любви. В чем же отличие баллады от песни? — спросите вы. Отличие в данном случае весьма условное: баллада — тоже песня, но повествовательная по характеру, лирическая или драматическая по содержанию. Поэтому никак, например, не назовешь балладами шуточные песни, самой излюбленной темой которых является женитьба. Подвижный темп этих песен, ритмичная скороговорка исполнителя делают их необыкновенно зажигательными — нога невольно начинает отбивать такт:

< image l:href="#"/>

Не так красив, как Чарли, Простецкий парень Билл. Я вряд ли выйду за него, Хоть очень он просил. В саду уютный домик Себе построил он, Там жить со мною хочет, Дурак совсем влюблен. Он ползал на коленях, Лил слезы в три ручья, Молил он выйти замуж за него, Но вряд ли выйду я. Нет, замуж за него Я не вышла никогда, Но он стреляться хочет, И в этом вся беда.

Баллада, как правило, это повествование от первого лица о несчастной любви, разлуке, жестокой судьбе:

Завтра буду отсюда далеко В неизвестном мне прежде краю, Буду жить я в тяжелой неволе, Буду спать на холодном полу. Если б мне да орлиные крылья, Разорвал бы я железную сеть, Полетел бы в объятия к милой На груди у нее умереть.

Часто баллада представляет собой драматически насыщенный диалог со счастливой или, наоборот, трагической развязкой:

Бодры мои кони, и долог мой путь. Прощай, моя Полли, меня не позабудь. Отец твой за бедность меня невзлюбил. Он хочет, чтоб к вам я дорогу забыл. «Я знаю, ты беден, отцу не подстать, Но Полли твоя, перестань горевать».

Вообще, неожиданность развязки — характерная черта драматургии англо-американских баллад и песен, так же как особенность их ритма синкопирование (то есть смещение акцента с сильной доли на слабую). Мелодии сплошь и рядом диатоничны, но иногда они меняет свою окраску, становясь то мажорными, то минорными — в зависимости от текста.

Помните, в самом начале мы упомянули духовные гимны Англии? Так вот оказалось, что эти строгие песнопения очень близки народному балладному творчеству. Появились так называемые «Балладные гимны», тексты и мелодии которых, очень простые, даже наивные, напоминают англо-кельтские народные баллады и свое «духовное» происхождение обнаруживают благодаря 4-дольному метру, равномерной ритмической пульсации, многократному повторению одного звука: