Музыкальный приворот

Джейн Анна

–  Может быть, ты теперь перестанешь играть с парнями?
– Осторожно спросила я.

–  Ага, сейчас! Я буду мстить всему их мужскому роду, - кровожадно отвечала блондинка.

–  Но ты же полюбила Келлу, - осторожно произнесла я, сразу же вызвав в Журавле бурю недовольства.

–  Нет, - резко отвернулась Нинка.
– Я никого не люблю, кроме себя. Я по глазам вижу, что ты хочешь задать этот вопрос еще пару раз, поэтому сразу говорю, что если я его услышу, я перестану с тобой разговаривать.

Я печально посмотрела на подругу. По-моему, она мучается, но не решается в этом признаться. Гордая же.

–

 Знаешь, что выдумал отец?
– Вдруг хмуро спросила она, чуть останавливаю качели.

–  Что?

–  Он сегодня же всем нам велел собрать вещи и лететь вместе с ним в Ниццу.

–  На ПМЖ?
– Обалдела я.

–  Дура что ли немытая?
– Даже страдания не смогли убить в подружке хамство.
– Отдохнуть. Он знаешь, что выдал, после того, как и я рыло ушли, - он поморщилась, вспомнив лицемера Келлу, - он заявил карге Эльзе, что, дескать, такого он не допустит.

–  Это как?
– Заинтересовалась я.

–  Вот так.

Услышав приговор уважаемой Эльзы Власовны, Виктор Андреевич минуты три молчал, а потом картинно схватился за сердце. Выдавать замуж свою среднюю дочь и семейную гордость одновременно, в его планы не входило.

Эльза Власовна, довольная, что смогла удивить родственничков, позвала супругов Журавлей в свой кабинет, большой и заставленный тяжелыми полками для книг из красного дерева. В библиотеке пожилой дамы были настоящие раритеты, стоявшие, как и картины, немалых денег. Усевшись в огромное кожаное кресло во главе черного письменного стола, на котором не нашлось места ровно никакой технике, хозяйка дома со змеиной улыбочкой оглядела гостей.

–  Тетя, я в недоумении, - начал, было, мужчина, устроившись в одном из черных кресел напротив.

–  Ты всегда в недоумении. Это твое привычное состояние.
– Отрезала Эльза Власовна.

"Старая карга", - не преминул отметить про себя дядя Витя.

–  Я, конечно, желаю Ниночке счастья, и все такое, но зачем ей выходить замуж?

–  Витя, тетя Эльза я что-то не поняла, - сердито сдвинула брови и Софья Павловна.
– Какая свадьба? Наша Ниночка еще даже университет не закончила, о каком замужестве может идти речь? Келла, конечно, мальчик хороший, и мне он очень нравится, но я не разрешаю нашей дочери выходить замуж, пока она не закончит учебу и не устроится на работу.

Журавль- старший думал примерно так же, только Келлу он терпеть не мог до глубины души, хотя, по признанию своему другу и Нинкиному крестному одновременно, он начал привыкать к "наглой синей морде".

Однако и Виктор Андреевич не желал скорой свадьбы своих дочерей, а в мужей им, если девочкам так приспичит лет эдак в тридцать, собирался выбрать сам, из "круга благонадежных лиц", способных финансово обеспечить жизнь Ирины и Нины не хуже, чем это делал он сам, а еще и лучше. "Брак по расчету, по моему расчету - самый выгодный", - твердил он своей жене. Та только вздыхала. Старшая-то может быть, и согласиться с доводами отца, а во средняя дочь, то есть Ниночка, только из чувства упрямства пойдет наперекор - характер-то у нее явно отцовский. Точнее даже, оба они унаследовали добрую половину черт тети Эльзы, принявшей странноватое, по всем разумным меркам, решение.

–  Сонечка, ты всегда была глупой девочкой, - раздраженно сказала Эльза Власовна.
– А теперь закономерно превратилась в глупую женщину.

–  Я не понимаю вашей позиции, тетя!
– Воскликнула оскорбившись, Софья Павловна.
– Почему вы просто так не можете переписать завещание на Нину?

–  Просто так было бы скучно, - пожала костлявыми плечами Эльза.

–  Тетя, вам скучно, и вы решили сломать моей дочери жизнь?
– Возопил дядя Витя, - Этот идиот, пардон, Ефим Александрович, тот еще жулик, шалопай и безработный мерзавец! Я его спросил, чем это он занимается, а он мне в ответ, знаете что пролаял, ослячья морда?

–  Ослы не лают. Ну, разумеется, кроме тебя, дорогой племянник.
– Отозвалась тут же колкостью родственница.

–  Тетя Эльза, ну что вы, в самом деле! Этот чертов синеволосый клоун - самый настоящий бездельник. Уличный шалопай! Я ему говорю: "Ты кем, хрен, работаешь?", а он мне: "Барабашкой!" Барабашкой, тетя Эльза! Вы хотите иметь у себя в зятьях графа-барабашку? Да какой он граф? Так, чмо деревенское! Положил глаз на состояние моей дочери и обводит вокруг пальца!
– Самозабвенно орал Виктор Андреевич, вскочив.

–  Прекрати свое словоизлияние в моем кабинете.
– Громко хлопнула по столу сухой ладонью пожилая дама.
– Ты и твои драгоценные родственники и так оскорбляете мой несчастный дом своим ядовитым присутствием, так теперь ты устроил мне истерику.

–  Ну, тетя, я не могу отдать свою дочь замуж за этого фикуса! Он нищеброд с разноцветными волосами!
– Возопил Журавль.

–  Витенька, успокойся, - сказала ему жена и повернувшись к пожилой родственнице, добавила, - тетя, Келла, конечно, мне симпатичен, он мил и имеет даже влияние на Ниночку - Витя, не возражай.

–  И не пучь так глаза, - вставила свое веское слово Эльза Власовна.

–  Келлочка и Ниночка хорошо смотрятся, я не спорю, - продолжала твердым тоном тетя Соня, - и даже не смотря на то, что этот парень несколько эпатажен…

–  Несколько? Да он, сволочь блохастая, только так из толпы и выделается! Ха!
– Не смог сдержать эмоций ее муж.

–  Он несколько эпатажен, может быть, чуть-чуть вульгарен, но мил и добр с нашей Ниной.
– Продолжала Софья Павловна.
– И со мной он, знаете ли, тоже мил. И, кажется, даже с вами - а ваши симпатии к нему давно уже заметила вся семья. Но, во-первых, Нине действительно еще рано, а, во-вторых, если мы заставим ее выходить замуж, получится, что мы продаем дочь.

Эльза Власовна высоко подняла брови.

–  И что тут такого?
– Явно издеваясь, произнесла она.

"У, противная старуха!" - не мигая, смотрел на ее любящий племянник.

–  И, в-третьих, мы должны спросить свою дочь!
– Выдал он, помня, что Нина клятвенно заверяла его в том, что встречается изредка с синеволосым только для того, чтобы произвести впечатление на старуху, собирающуюся оставить завещание. А завещание Журавлю очень хотелось.

–  А что ее спрашивать?
– Прищурено посмотрела на племянника тетя Эльза, - у них же любовь. Нина мне около тысячи раз за время нашего совместного ужасного путешествия прямо и косвенно успела намекнуть на то, что любит этого милого молодого человека больше, чем собственную жизнь. Я, - ехидно проговорила она, качая указательным пальцем маятник-безделушку, возвышающийся на ее столе, - даже слегка прониклась всепоглощающей любовью Нины к этому чудесному парню.