Музыкальный приворот
Шрифт:
– Давай, давай его!
– Подзадоривал его Славон, ерзающий рядом, - мочи его! Слева, давай, слева! А теперь справа! Там вражина сидит! Вашу кашу, стреляй!
– Да вижу я, вижу, не лезь ты под руку, - отозвался напряженным голосом дядя Боря и заметил меня.
– Ой, Катька, привет, а мы тут рубимся в "Контру". Хочешь с нами?
– Нет, - отказалась я вежливо, - спасибо я не хочу. И не умею.
– Вот и я не умел, - весело отозвался папин друг, - всего три часа - и смотри, как я их делаю!
– Смотри, смотри, впереди, за забором!
– Заорал Славон. И оба мужчины с головой окунулись а атмосферу популярной
Мне оставалось только развести руками и уйти переодеваться в ванную комнату.
Как оказалось, к Томасу заявился сегодня добрый десяток гостей - самых лучших его друзей из многочисленной армии приятелей и поклонников. Кто-то из них притащил с собой два ноутбука, подключенных к Интернету, этот же добрый человек предложил остальным поразвлечься с популярной игрушкой, играя в известный "Контр Страйк" по сети. Все, кроме Томаса и писателя Краба, тут же согласились и оккупировали имеющиеся в доме электронные машины. Даже не знаю, каким волшебным образом они выманили от компа Эдгара, заполучили его компьютер в пользование, и теперь, разбившись на пять команд, играли в разных комнатах, в том числе и в комнате временно отсутствующего Леши и на кухне. Томас ходил туда-сюда и со скорбным видом вещал о двустороннем вреде компьютеров на тела и умы игроков.
– У тебя же сын двадцать часов в день сидит за компом, - возразили ему в ответ на очередную гневную нотацию, посвященную вреду электронных излучений на организм.
– Мой сын - гений, - заявил папа.
– Ему нужен компьютер, как воздух. Или как тебе алкоголь, - обратился он к бородатому другу-рокеру, азартно пыхтящему над монитором.
– Ты, балда от авангарда, - хмуро отозвался он, проигрывая в это время дяде Боре, - утихни. Или повозюкой кисточкой.
– Возюкают пятой точкой по унитазу. А я пишу и создаю, - отозвался он и, задрав голову к верху, ушел.
Томас окончательно разобиделся и около двух часов промывал мозги своим детям: мне, Нельке и Эдгару. Сестрица, в конце концов, сбежала на улицу, не смотря на позднее время, откуда пришла только в первом часу ночи, брат уснул, а я пала единственной жертвой разговорчивого родственника.
– Эти люди - как обезьяны, - вещал он мне, имя в виду гостей, - они затворники чужих интересов - они уткнулись в электронные рыла-воронки и отупели. Принесли свое здравомыслие в жертву бездушной электронике. Хм, а неплохая идейка, - сам себе пробормотал он.
– большое полотно с рванными краями… четыре ряда столов со свиньями с несуразно огромными головами и черными пяточками… около каждой свиньи - роботы с человеческими глазами, опутанные проводами, тянущимися к свинкам…
– Томас, - спросила я через полчаса его рассуждений, думая о своем - естественно, о Кее, и о том, какой он поганец.
– А при чем тут свинки?
– Катя! Я тебе тут распинался, а ты! Слушай, - вдруг он внимательно посмотрел на меня, - что с тобой такое? Ты опять очень грустная.
– Я? Грустная?
– Притворно удивилась я и качая пальцем тоненькую раму одной из папиных картин, висевших почему-то очень низко.
– С учебой что-то не то? Не волнуйся, в универе всегда можно восстановиться. Знание - не главное, я же тебе это уже говорил?
Спасибо, обрадовал. Вот она, настоящая родительская поддержка!
– Спасибо за поддержку, но у меня с учебой все нормально. Мне вообще экзамены больше сдавать не надо - автоматы, - ответила я.
– Молодец! Так держать! Я всегда знал, что ты очень умная девочка, - тут же обрадовался папа, не вникая, откуда у его в общем-то нерадивой дочери "автоматы".
– Может, с Ниночкой поругалась?
– Спросил Томас.
– Что-то ее давно не видно у нас.
– Все у нас с Нинкой отлично.
– Ответила я.
– Она пока в Ницце отдыхает.
– Она молодец! Отдыхает не где-нибудь, а в культурном месте. Тогда что у тебя не так?
– Не унимался пытливый родственник.
– Я же вижу по твоим глазам, что что-то не так. Очень уж много в них затаенной печали. О! Может быть, это из-за любви? Какой же я недогадливый!
– Хлопнул он себя по лбу.
– Ты же юная дева, тебя сейчас интересуют только чувства! Это из-за твоего Антона? Ох, поэтому он к нам не приходит, милая? Вы поссорились? Ты его обидела? Ревнуешь к поклонницам?
– К поклонницам?
– Медленно произнесла я, чувствуя, что что-то недопонимаю.
– Каким еще поклонницам? Что ты имеешь в виду?
– У рок-исполнителей всегда множество поклонниц, дорогая, - принялся втолковывать мне Томас, - и избранницам музыкантов всегда приходится тяжело. Многие из…
– Папа!
– Перебила я его чуть ли не истерично.
– Ты знаешь, кто такой Антон?
– Ну что ты так орешь?
– Удивленно взглянул на меня Томас, вальяжно развалившийся на своем круглом диване.
– Где твои манеры, Катюша?
– Папа, - грозно нависла я над ним, - откуда ты знаешь, что Антон - музыкант?
– Я не слепой, - улыбнулся родитель обескураживающе, - когда твой парень остался ночевать у нас, и мы всю ночь провели в беседах, я вспомнил, кого он мне так напоминал - парня-музыканта, которого я пару раз видел в клубах, а потом и в телеке. Мы разговорились, я выразил свои домыслы, и он подтвердил, что является солистом "На краю". Я тут, - кивнул на полку с дисками он, - знакомлюсь с их творчеством и придумываю варианты обложки нового диска. Только из-за Антона согласился - прекрасный молодой человек, который знает, что такое настоящее искусство, - не без намека сказал Томас.
Я слушала его и едва только сдерживала себя, чтобы не зареветь белугой.
– Папа, - вкрадчиво произнесла я, - ты что же мне не сказал, что Антон и Кей - одно и то же лицо? Что же ты молчал?
– А нужно было говорить очевидные факты?
– Посмотрел на меня родитель взглядом невинной бабочки.
– Вообще-то!
– Заорала я, понимая, что вообще-то кричать на родителей некрасиво, но эмоции хлынули из меня, как водичка из фонтана.
– Эээ, Катенька, чего ты такая злая?
– Пробормотал художник.
– Я думал, ты уже знаешь. Ведь вы же пара!
– Я не знала!
– Выкрикнула я. Подумать только, родной отец мне ничего не сказал! Обалдеть можно.
– Не знала я. Папа, а тебе не показалось странным, что на сцене он один и зовется Кеем, а в жизни другой зовется Антоном?
– Посмотри на меня, дочка, - все с той же улыбкой сказал мне родитель, - и скажи, может ли столь незначительный факт показаться МНЕ странным? И вообще, все знают, что сценический образ отличается от того, каков на самом деле артист. Пора бы уже знать подноготную сцены, Катюша! Ведь вокруг меня собралось столько творческих людей, я думал, ты в мире искусства - как рыба в воде.