Музыкантша

Морозова Ольга Владимировна

Эд замялся.

— Вроде того. Только секретарша у главного есть, она занята постоянно, а у зама нет, кофе подать некому, короче…

— Ладно. Париться много не надо, надеюсь?

— Нет. Но на декрет заработаешь.

— Валяй. Скажи мамаше, я согласна.

— Ну и молодец.

— Конечно. — Марго томно закатила глаза, и облизнула губы языком, её разморило от пива.

От Эда не ускользнуло это движение её языка, и в нём проснулось желание. В его глазах Марго была глубоко порочна, но именно это и делало её такой желанной. Когда он первый раз увидел её на

вечеринке у общих друзей, она сидела, заложив ногу на ногу так, что воображению совсем не осталось работы, и пьяно хохотала. Её блузка была расстёгнута чуть ли не до пупка, а в прорези тряслась уже слегка обвисшая грудь. Марго была сильно пьяна, и жидкость из её стакана выплёскивалась ей на юбку. Зрелище было несколько отталкивающим, но Эдик смотрел, как заворожённый. Эта белая, трясущаяся грудь так завладела его вниманием, что ему захотелось тотчас же сжать её в руке, чтобы причинить боль хозяйке. Марго заметила его взгляд, слезла со стула и подошла к нему, похабно виляя бёдрами. Он обнял её и поцеловал. Вечеринка была закрытой, для плохих мальчиков и девочек, поэтому никто не обращал на них внимания.

В тот же вечер они стали близки, хотя Марго ничего не помнила. Она была вульгарна, разнуздана и всегда готова к интиму. Конечно, она не каждый раз напивалась до такого состояния, но выпить любила. С того вечера, сам не зная — почему, Эд начал с ней встречаться. А когда она объявила, что беременна, он отвёл её в ЗАГС, и они расписались. Безусловно, в том, что говорила Марго про комнату, была доля правды, но часть правды заключалась и в том, что Марго привлекала Эдика. Может, как раз своей непредсказуемостью и беспринципностью. Он чувствовал, что она чем-то похожа на него, что они — одного поля ягоды. Хотя было и такое, что его в ней отталкивало.

Эдуард перебивался случайными заработками, тёмными делишками, но Марго это совершенно не беспокоило. Для неё деньги не пахли, ей было наплевать, как они были заработаны.

И вот теперь слегка пьяная Марго сидела перед ним на стуле и облизывалась. Он подошёл к ней, тяжело дыша, и взял за волосы. Она открыла рот, из которого на Эда пахнуло пивом, смешанным с запахом сигарет. Он закрыл её рот страстным поцелуем, преодолевая невольную тошноту, и опустил руку на грудь. Марго заёрзала на стуле, и он повалил её на пол. Пол был давно не мыт, но его это не беспокоило. Он грубо вошёл в неё, даже не раздевая, и быстро кончил. Она вскрикнула и обмякла. Эд встал с пола и отряхнулся.

— Хоть бы полы помыла…

Марго села, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Помою… завтра.

— Ловлю на слове, жёнушка.

— Да чего уж там, муженёк…

Они разделись и перебрались на постель, застеленную несвежим бельём. Марго зевнула, опять обдав Эда смесью запахов. Он отвернулся и закрыл глаза. Марго сонно ворочалась.

— Послушай! Ты там юбку подлиней надень! Мама просила. — Эдик выглянул из-за шкафа, где выбирал галстук.

Марго лежала на кровати, перелистывая журнал.

— Это ещё зачем? Боится, не возьмут?

— Ну что всё время выпендриваешься?! Можешь хоть раз сделать так, как тебя просят? Тем более, это для тебя, не для неё, идиотка!

— Ну да, для меня, как же. Вам — лишь бы я декретные получала…

— А что в этом плохого, скажи на милость? Или у тебя от пива совсем крыша съехала?

— Ладно. Надену брюки.

— Через час мама тебя на проходной ждёт, пошевеливайся.

— Успею. Такси возьму.

— Не круто ли для тебя на такси разъезжать?

— Заткнись, а?! А то вообще никуда не пойду! Ты меня теперь кормить обязан, понял?!

— Ещё слово, и я убью тебя, дура! — Эдик, наконец, нашёл галстук и надел его. — Чтобы через час была на проходной. Я пошёл. — Он быстро вышел и захлопнул за собой дверь.

Марго кинула ему вслед журнал. Потом встала, подошла к шкафу и начала рыться в поисках подходящей шмотки.

Свекровь ждала на проходной. Марго заметила, как недовольно она посмотрела на такси, привёзшее её к месту назначения, и поджала губы.

— Здрасьте, тётя Римма.

— Привет, коли не шутишь. Какая я тебе тётя?

— Ну не мама же…

— Господи, ну и язык у тебя! Поганый. Пошли уже, ждут, — окинула она невестку с ног до головы оценивающим взглядом. — Спасибо, хоть не в трусах пришла…

Марго промолчала. Они прошли по коридорам и вошли в кабинет, предварительно постучав. Свекровь первая всунула голову:

— Леонид Степанович, можно?

Мужчина средних лет, ближе к пятидесяти, поднял голову и кивнул. Свекровь протиснулась в кабинет, таща за собой Марго.

— Это наша Маргариточка, я вам говорила…

Мужчина поднял глаза и встретился взглядом с Марго. Она улыбнулась ему. Он опустил глаза и снова уткнулся в бумаги, делая вид, что чрезвычайно занят.

— Ну, так как? Возьмёте? — Голос у свекрови источал мёд, и Марго захотелось ударить её по слащавому лицу.

— Пусть устраивается.

— Вот спасибочки! Век не забуду! Заявленице ей где оставить?

— У секретаря напишите и ко мне, я подпишу — и в кадры. Должность только рабочая будет, а работа, как договаривались.

— Она согласна.

Марго решила подать голос.

— Что вы, тётя Римма, за меня всё говорите? У меня у самой язык есть. Что за работа, уточните, пожалуйста.

Леонид Степанович бросил взгляд на Марго и покраснел.

— В кабинете прибрать, кофе сварить, бумагу изредка напечатать. Устроит?

— Вполне, — Марго бросила на мужчину красноречивый взгляд. — Хоть завтра выйти могу.

— Не спешите. Устройтесь, как положено.

Марго со свекровью вышли, и в коридоре свекровь сердито дёрнула её за рукав.

— Что на тебя нашло? Молчать не можешь?

— Нашло просто. У него глаза масляные. А вдруг он ещё чего захочет? Чувствую, не всё тут чисто!

— Господи, ну и дура же ты! Иди, пиши заявление и неси к нему. А мне работать пора.

— Счастливо.

Марго долго смотрела вслед уходящей свекрови. Нюх её подводил редко. Но в данном случае мужик не вызвал чувства отвращения, и она отправилась писать заявление.

Когда она вернулась, Эдик был уже дома.

— Ну как?

— Нормально. С понедельника выхожу на работу.