Мы, аристократы - 4
Шрифт:
– Ты его применял на яйце?
– Нет, зачем?
– Даже если это просто похоже, надо попробовать.
В догадке Теда, определённо, что-то было. Я перекопировал отрывок специальным заклинанием с книги на пергамент, и мы пошли в пустующий класс, чтобы испытать эти чары на яйце. Право проверять догадку я уступил Теду, и, к нашему удивлению, она оказалась правильной.
Но удивлялись мы потом, а сначала чуть не оглохли от резких противных звуков, которые стала издавать сердцевина яйца, раскрывшегося наподобие кувшинки. Опомнившись после звукового удара по ушам, мы стали вслушиваться в быстрый визгливый
Мы прослушали её несколько раз, пока не удостоверились, что повторяется одна и та же последовательность звуков. Слушать её было невыносимо, и Тед отменил заклинание расцветания. Яйцо закрылось, наступила благословенная тишина.
– И что это значит, сюзерен?
– Ты сам всё слышал.
– Ты сказал - помочь открыть, и я помог. А подсказка предназначена тебе, а не мне.
– Я должен сказать, чтобы ты помог с ней разобраться, или это и так очевидно?
Мы от души расхохотались, глядя друг на друга. Так легко и внезапно справиться с одним тупиком, чтобы сразу попасть в другой - это было смешно.
– Может, нужно открыть яйцо в конкретном месте или в конкретное время? Или при каких-нибудь обстоятельствах?
– предположил он.
– Но в любом случае это нужно сделать до начала второго конкурса, если это подсказка, - продолжил я мозговой штурм.
– Не факт...
– Тед покачал головой.
– Может, яйцо понадобится в конкурсе, а без него ты не сможешь преодолеть какое-нибудь препятствие.
– Тогда получается, что без него я не справлюсь с конкурсом, а подсказки так не устроены. От них требуется облегчить задачу, а не быть решающим звеном.
Мы сошлись на том, что методом тыка у нас ничего не получится, и взяли время на размышление. Я снова стал рыться в библиотеке, на этот раз наугад, потому что было непонятно, где и что искать. Тед тоже старался выяснить, кто что знает о противно звучащих яйцах.
Приближалось Рождество, а с ним и Рождественский бал. Это у меня, чемпиона, были другие заботы, а у всех на слуху было только одно - кто и с кем пойдёт на бал. Младшекурсницы искали внимания старших, а кто посмелее, вроде Ромильды, те и сами напрашивались на приглашение. Младшекурсникам ничего не светило с самого начала, шанс попасть на бал был только у тех, кто выглядел повзрослее - их еще могла пригласить какая-нибудь страшненькая четверокурсница, оставшаяся без партнёра.
У слизеринцев разбирались с приглашениями тихо, чётко и без суетни, пока все не остались довольны. Уолтер Бойд, например, невестой которого была девица из старинной голландской семьи, пригласил на бал Октавию, но не для себя, а для своего младшего брата, третьекурсника Беннета. А того пригласила пятикурсница Селена Келли, с которой намеревался быть сам Уолтер. В предварительных списках гостей формальность была соблюдена, а на балу они собирались обменяться партнёрами. Не прошло и недели, как делёжка на пары у нас была закончена, и все занялись своими праздничными нарядами.
Наши девушки взяли обыкновение сбиваться в кучку и шушукаться о чём-то с горящими глазами. Мне несколько раз на дню задавали вопросы на тему, какие танцы я танцую и какие предпочитаю, в чём я собираюсь идти на бал, как я отношусь
Даже Нотт сумел удивить меня вопросом.
– Кстати, сюзерен, как ты относишься к духам?
– спросил он совершенно некстати.
Я с подозрением уставился на него, но ответил.
– Если надо, то потерплю.
– Я имел в виду хорошие духи.
– Без разницы.
– Ясно, значит, духи ты не любишь.
– Нотт, вот не поверю, что тебя это вдруг заинтересовало, - заявил я напрямик.
– Ну да, меня подговорили, - ответил он с дипломатичной улыбочкой.
– В твоих же интересах, чтобы на балу тебя ничто не раздражало. Да, и не забудь заказать новый галстук и бутоньерку вместо прошлогодних. Твой чёрный костюм еще в моде, но аксессуары надо регулярно менять.
– И ты, Нотт...
– простонал я.
– Я о тебе забочусь, сюзерен. Рекламный проспект я у Дианы возьму, и не вздумай отказываться.
Все как с ума посходили из-за этого бала. Вокруг меня творился подозрительный крутёж, в котором были замешаны самые близкие мне люди. Они не посвящали меня ни во что, оставалось только доверять им. Если не им, то кому же?
Я заказал новогоднюю бутоньерку и чёрный округлый галстук-бабочку в тон камзолу. Выбирали вместе с Тедом, который убедил меня купить ещё и тонкую шёлковую рубашку, по-слизерински серебристую с зеленоватым отливом. Когда покупки были доставлены, он заставил меня надеть весь комплект, оценивающе прищурился и одобрительно покивал. И на том оставил меня в покое.
Всеобщее предпраздничное оживление навело меня на мысль сделать кое-какие собственные приготовления. Я спросил опекуна письмом, не завалялся ли где у него артефакт, распознающий яды и любовные зелья. Драко с начала года носил фамильный малфоевский перстень с подобными свойствами, и мне такой же не помешал бы.
Через три дня Малфой-старший явился в Хогвартс и вручил мне перстень. Серебряный с аметистом, который нагревался и начинал мерцать изнутри красным при поднесении к еде, в которой была отрава или любовное зелье. Заодно опекун расспросил меня, что нового в Хогвартсе и почему я вдруг спохватился о таком артефакте, но я ничем его порадовать не мог. История с мадам Помфри всё еще не подлежала разглашению, поэтому я отделался общими словами на тему предстоящего бала.
Но если к празднику я подготовился, то загадка золотого яйца стояла на мёртвой точке. Тед занимался ею даже больше, чем я, и с тем же результатом. Незадолго до каникул его очередная гипотеза потерпела фиаско, и он наконец не выдержал.
– Слушай, сюзерен, я бы на твоём месте обратился к равенкловцам, а то ты с ними нянькаешься, а они у тебя бездельничают, - с досадой высказался он.
– У них мозги по-другому устроены, вот пусть они и думают.
Два ума - хорошо, а четыре - лучше, поэтому я в тот же день написал письмо Диасу. Вечером мы встретились вчетвером в одной из хогвартских комнат отдыха на втором этаже. Тед ради такого дела даже постарался придержать свою неприязнь к Россету, которого недолюбливал не столько за то, что тот маглорожденный, сколько за то, что я терпеливо отвечаю Россету на все его вопросы по магическим наукам, а он этого не ценит.