Мы были подонками: Закладка 2

Сербин Артур

– Мы и так вроде друзья, – пожал плечами Артём, сел на подоконник и уставился на дорогу. – Не знаю, Вадим. Мне кажется всё это чепуха. Сесть мы всегда успеем. А блатным, мне кажется, необязательно быть. Уважаемым и богатым человеком можно стать и без этого, без отсидки.

– Ну и с чего ты начнёшь, когда вернёшься из армии? – подскочил на стуле Мансур, разозлившись за то, что Шпана его не понимает, а если и понимает, то не хочет принять его предложение. – Потеряешь годы. И потом, если надумаешь, как-то не в кайф сидеть старым-то дядей. А сейчас нам пока восемнадцать. – Вадим усмехнулся. – Сейчас ты услышишь слово – блатной, да какой блатной, даже то, что сидел, и руки сразу опускаются. В глаза не смотришь. Он выше тебя. Он тебя может спросить – ты был там?

– Вадим, я не буду ни за кого сидеть. – Шпана поднялся с подоконника, боясь застудить спину. Из оконных щелей сильно сквозило. – Я буду сидеть если… то только за себя.

Мансур замолчал, суровым взглядом посмотрел на друга, который продолжил:

– И вообще, как оно в жизни в дальнейшем повернётся – неизвестно.

– Да, неизвестно, – усмехнулся Вадим, взглянув на Артёма подозрительными и смеющимися глазами. – Захочешь ты сесть со мной или сядешь позже… – Мансур изобразил на лице насмехающуюся улыбку, сжал губы в тонкую нить и покачал головой. – Захочешь стать авторитетом… Представь теперь его, свой авторитет, который должен быть непоколебим. Едешь на тачке, распальцовки кидаешь как путный. А тут мимо фраерок-дедок проходит. И говорит внуку… – Вадим словно вкраплениями выделял каждое слово. – Вон – скажет он, поехал уважаемый авторитетишка, пальцы сгибает, а я его, между прочим, головой в лужу окунал и пинал как последнюю шавку, когда он ужрался в хлам.

– Меня в луже никто не купал! – вскочил взбешённый Шпана и заметался по комнате. Сейчас он ненавидел Вадима всем сердцем и готов влупить другу по роже.

– Как не купали? – спросил Вадим с ещё большей ехидной насмешкой в голосе. – Купали, ещё как купали, – произнёс он издевающимся тоном. – Ты уже сейчас свой авторитет подрываешь. Нажрался до свинячьего визга и пиздюлей огрёб. И дальше пить продолжаешь. Надо делом заниматься. Спортом. Надо стремиться. Надо быть – сейчас. Издавна говорят на Руси – береги честь смолоду. И позору предпочитали смерть!

Артём обиделся на слова Вадима, хотя понимал, что тот прав.

– Всё, я пошёл.

– Куда? – спросил Мансур, смеясь в глаза другу. – Под верблюда там, где муда?

– Сам ты муда… искать этого мужика, – сузил глаза Шпана в злобном прищуре. – Сделаю так, чтобы при такой встрече он не сказал так. Понял? Я своё достоинство не терял! – заорал Артём готовый ударить Вадима. – Я не падал головой вниз и не поднимал очко вверх! А завалить можно каждого. Все мы смертные.

– Завалить можно каждого, – согласился Вадим. – Только один погибает на дуэли, а другой на коленях моля о пощаде. – Между друзьями первый раз образовалось напряжение. – И что ты с ним сделаешь? – поинтересовался Мансур, смягчая тон. Такой Шпана ему нравился больше. Злоба, злоба, злоба, ненависть, месть и уважение к себе. Не будет уважения к себе – тем более упадёшь в глазах других.

– Не знаю, морально опущу. – Артём подумал. – И, естественно, он у меня огребёт так, что визжать будет как свинья, издыхающая в последних муках. Поедешь со мной?

– Поеду. Только сначала уделаем того качка из ресторана. Чтобы всё по порядку было.

Между друзьями вновь воцарилось дружеское понимание. Вадим продолжил:

– А то нечестно как-то получается. Мужичка мы этого накажем, а вышибала, заслуживший раньше наказания, будет ходить и радоваться жизни. А так, мы его просто немного покалечим.

– Мне без разницы, – сказал Шпана. – Давай только сделаем всё поскорее. – Артём сжал кулак, отчаянно качнул головой, хотел что-то произнести, но лишь тяжело выдохнул.

Довольный Мансур не сводил глаз с Артёма, молча медленно покачал головой, поднялся со стула. – Тогда в четыре я тебе позвоню и поедем. А сейчас мне нужно съездить в училище. Хоть иногда надо появляться.

– Зачем тебе это училище, если собираешься совсем?..

– Для матери, – не дал договорить Вадим.

– Цинично звучит. Сейчас ты для неё такой, зная, что будет иначе.

– Нет. Не цинично. Я её люблю и уважаю. И раньше времени не собираюсь расстраивать. Это моя – мама.

Как же Шпана сейчас позавидовал другу. Он бы тоже хотел иметь любящую его и любимою им родную, добрую, милую мамку.

Ближе к вечеру домой к Бритому подъехал Игорь. Мансур ещё не подошёл. Артём поведал, что с Вадимом поедет уродовать одного вышибалу, который однажды их очень огорчил. Ладан вспомнил, что ему уже говорили об этом и Эдик напросился с ними. У Игоря было поганое настроение из-за вчерашнего. Он долго копался в мозгах, но так и не понял, что его угнетает. Да ещё Олег с растерзанной ляжкой в больнице валяется вторую неделю. Они с трёх лет лучшие друзья. Когда утром Ладан встал с кровати, то первая мысль, которая посетила: кому бы разбить рыло, на ком оторваться? Кулаки так и чесались. Игорь сказал Артёму, что тоже поедет.

Ладан остановил «жигули» возле поребрика под деревьями напротив входа в ресторан, заглушил двигатель. Над широкими стеклянными витринами размашистыми буквами гласила надпись: «РОССИЯ». В двери заходили двое мужчин, похлопывая друг друга по спинам, их весёлые голоса доносились до ушей. С самого утра не переставая валил снег и теперь тротуары поблёскивали в свете фонарей. Синие ели укутались белыми шубками. Мансур опустил стекло и мысленно подметил, что вечер перед рестораном выглядит как-то сказочно. Но начинал подниматься ветер и, наверное, начнётся метель. Жаль, а так умиротворённо ложились крупные снежинки. В салоне «пятёрки» повисло молчание, будто в умах затаилась молитва перед битвой.

– Я пойду посмотрю, вы сидите, – нарушил тишину Шпана. – Определю, здесь он или нет.

– Я с тобой, – вызвался Эдик.

– Сиди, – в один голос сказали Вадим и Игорь. – Лишний раз не нужно глаза мозолить.

Артём вышел из машины, прикурил сигарету, ощущая себя чуть ли не гангстером из зарубежных фильмов, поднял воротник куртки и взошёл по ступеням к стеклянной двери. Он не стал сразу заходить, а прошёлся вдоль панорамных окон, ожидая сквозь них что-либо увидеть. Безрезультатно. Стёкла с обратной стороны плотно закрыты портьерами. Шпана, нервничая, щелчком откинул окурок и взглянул на «пятёрку», где сидели друзья. Собрался с мыслями, зашёл в двери. Сразу столкнулся с вышибалой и поспешил отвернуть лицо к раздевалке, чтобы его не узнали. В обнимку бугрившийся мышцами охранник разговаривал с женщиной лет тридцати. Артём достал из кармана клочок бумаги, изобразил вид, что усердно старается что-то прочесть.

– Всё, иди домой, – говорил вышибала. – Дочка у матери?

– Да. Валюшку сегодня бабушка взяла, внучку побаловать. Она ей платьице купила. Каких-то там игрушек. Так что пару деньков отдохнём от этой шпанюги.

– Придёшь домой, больше никуда не ходи. Хорошо? – давал наставления вышибала. – Спать ляжешь или меня ждать будешь?

– Конечно тебя хочу перед сном увидеть. – Женщина громко чмокнула мужа в щёку. – Всё, я побежала.

– Смотри, если надумаешь спать, ключи из замка вынь. А то тебя не разбудишь. Буду как в прошлый раз, по балконам лазить.