Шрифт:
Моей любимой дочери Ане посвящается
От автора
Долго думал, стоит ли писать третью книгу.
Честно говоря, не было особого желания, ведь издатель и литературный агент не осыпали автора щедрыми гонорарами и ударными роялти. Но желание поделиться недосказанным всё-таки воспреобладало, и вот перед вами, дорогие друзья,
Тешу себя дебильной надеждой, что опус получился весёлым и доставит вам, дорогие читатели, немало радостных минут.
Смех – это сама жизнь, попробую сейчас вам всем это доказать.
Не судите строго, что получился эдакий Декамерон.
Так вышло, просто поверьте мне.
Вперёд, за мной, в пучину хулиганства и мелкого беззлобного пакостничества.
Часть первая. Столичная штучка
И говно, да, Жень?
В дошкольном детстве, которое протекало в Сокольниках, было немало радостных и счастливых минут.
Как учила нас в то время партия – советские дети самые счастливые дети в мире.
Ага.
Счастье так и распирало наши детские неокрепшие души. Чаще всего оно материализовывалось в образе огромных тёток-воспиталок из детского садика, любящих нас, советских детишек, особенной, пронзительной и странной любовью.
– Меркин, ты уже покакал?
– Я не знаю…
– Так давай уже слезай с горшка, ты тут не один. Все детки должны какать.
Почему-то никелированных синих горшков с отбитой эмалью в садике катастрофически не хватало, и мы справляли большую нужду строго по очереди, согласно графику, утверждённому заведующей детским садиком, старой большевичкой Бурячковой Пелагеей Дормидонтовной.
После садика мама выпускала погулять во двор, где за нами присматривал пятиклассник Женя, который давал нам первые уроки устного народного творчества.
Собрав малолеток в кучу, он спрашивал, какие хулиганские слова мы знаем.
Все тянули руку и излагали свои познания в ругательствах и оскорблениях.
– Жопа.
– Правильно, молодец!
– Писька, – вворачивал я.
– Верно, – подмечал довольный Женя.
После таких экзерсисов жизнь казалась нам солнечной, а не хмурой.
Словарный запас великого и могучего русского языка рос не по дням, а по часам.
Когда мы уже собрались расходиться по домам, к нам, запыхавшись от бега, подскочил совсем маленький, лет четырёх от роду, Дима и выдал финальный аккорд ругательных слов.
– И говно!!! Жень, да, Жень?!
Пеле
Папа первый раз взял на футбол в 65-м году. Было мне от роду восемь лет.
Матч знаковый: СССР – Бразилия.
Народу было столько, что сидели на коленках и в проходах.
А внизу бегали живые Пеле и Гарринча во всей своей жёлто-зелёной красе.
Что скандировали?
«Шай-бу! Шай-бу! Мо-ло-дцы!»
Только вот не понятно кому всё это предназначалось. Думаю, по прошествии лет, что всё-таки бразильцам, а не Геше Логофету и Гиле Хусаинову.
Ещё запомнил тётку дородную, очевидно, торгашка – а с ней хач на золотых зубах:
– Слюшай! Этат Пиле, я его мама ебал!
– Тише ты, ёб твою мать, тут дети рядом!
И тётка, блеснув тоже не стальной фиксой, ласково протянула мне конфетку «Белочка».
Конфетку я тут же съел, а папа назидательно сказал:
– Вот видишь, сынок – и Пеле увидел, и тётя такая хорошая…
Хач в перерыве ушёл за пивом, а папа о чём-то долго шептался с «пятым номером» бюста.
Наследственно это у меня, ага.
Особенно сисястая одноклассница и другие пышногрудые девчонки, врать не буду.
Собакоед
Футбольная сборная Северной Кореи – это хорошо!
В 1966 году товарищ Ким Ир Сен закрыл их на год на хуй на базе.
Результат – 1/4 финала чемпионата мира в Англии и порванные жопы Италии и почти Португалии, если бы не Эйсебио.
Тогда вся советская страна притапливала, помимо наших, ещё и за корейских товарищей.
Помню, в пионерском лагере старшая пионервожатая, с пятым размером груди, торжественно объявляла на утренней линейке, интонацией подражая Левитану:
– Вчера корейские товарищи в упорной борьбе победили Италию 1:0, гол забил товарищ Пак Ду Ик. Ура, товарищи!
При этом «пятый номер» тревожно колыхался под ленинским пионерским галстуком – в такт моему неполовозрелому члену…
В том году было знаменитое ташкентское землетрясение, и в лагере было очень много детишек из Ташкента. И корейцы, как ни странно. Но обрусевшие и очень давно живущие в Узбекистане.
Одного мальчика поймали ночью вожатые, когда он пытался зажарить на костре пойманную и убитую им бездомную Жучку.
Причём собака была разделана по всем правилам поварского искусства.
Мальчик казался «переписанным» и выглядел на все семнадцать лет. И всё время тёрся елдой возле жопы аппетитной пионервожатой.
А вот нынешний внучок товарищ Ким Чен Ын вряд ли на футбольные чудеса сподобится – бомба важнее. Да и вожатых таких уже нет.
Эх-ма…