Мы – драконы
Шрифт:
Ивейна поднялась на трясущихся ногах, медленно поставила кирпич на место и, держась обеими руками за лестницу, начала спускаться вниз.
Глава 6
Скрипнула половица, Ивейна скоренько вытерла глаза и затаилась. Пусть матушка думает, что она спит, а то стоит ей увидеть красные, как зубчатый хмель, глаза дочери, тут же обо всем догадается. Глазастая у нее матушка и догадливая.
Тона подошла к лежащей на кровати Ив, села на край и положила ей на плечо теплую руку.
– Тебя позвали на обряд в королевский дворец, Иви?
– Я не поеду, матушка, – прошептала Ивейна, тут же позабыв, что собиралась притвориться спящей.
– Ты не можешь отказать наследнику, дочка, – начала было Тона, но тут же осеклась, увидев горящий взгляд Ивейны, вскочившей с постели.
– Он не звал меня, матушка! Его король заставил! Он сказал, что не собирается меня даже избранной называть, зачем мне тогда проходить обряд там, в Леарне?
Тона с тревогой вглядывалась в заплаканное лицо дочери.
– Но почему ты так думаешь, доченька?
– Он так сказал, – Ивейна сжала кулачки и закрыла глаза, – потому что я некрасивая. Я сама слышала… Подслушала… – и в слезах бросилась ей на грудь.
– Бедная, бедная моя девочка, – прошептала Тона, – да ты никак влюбилась в нашего Эйнара?
Утробный стон, сопровождающийся захлебывающимся плачем, подтвердил ее слова. Тона растерянно гладила рыдающую Ивейну, и сердце ее сжималось от жалости к своей маленькой девочке. Она еще немного поборолась с собой, а затем оторвала от себя дочь, встала решительно, одернула юбку и повернулась к Ив.
– Пойдем со мной, девонька, я должна тебе кое-что показать.
Это вышло так неожиданно, что Ивейна перестала рыдать и, лишь всхлипывая время от времени, послушно последовала за матерью. Они спустились с мансарды вниз, прошли через комнату и оказались перед небольшой дверью, которая вела в чулан.
– Иви, – Тона вдруг разволновалась, ее глаза подернула поволока, – я хочу, чтобы ты знала, ты всегда останешься моей любимой маленькой девочкой.
– Что вы такое говорите, матушка, – испугалась Ивейна и схватила ее за руку, – конечно, я и не собиралась вас оставлять.
Но Тона будто не слышала ее, открыла дверь, пропустила Ивейну внутрь и направилась в самый дальний угол. Там она долго рылась, перекладывала ненужный хлам и, наконец, поставила перед Ивейной небольшую корзину с привязанными к ней лентами. В корзине лежала сложенная сорочка и обычный серый камень, небольшой, размером с крупную ягоду еленики, нанизанный на обычную серую веревку.
– А теперь слушай меня, Иви, слушай и не перебивай, – Тона вздохнула и погладила рукой сорочку в корзине, – не дочка ты нам с Абидалом. Рано тебе я правду открываю, Аб был бы недоволен, да нет сил больше смотреть, как мое дитя мучается.
…Матушка давно перестала говорить, а Ивейна сидела, как оглушенная. Она бы скорее уверилась в том, что Тона все это придумала, чтобы ее утешить, но матушка сидела очень прямо, выпрямив спину, и смотрела на Ивейну с таким тревожным ожиданием, что у нее зашлось в груди.
– Но как же, – прошептала она наконец, когда голос стал хоть немного ее слушаться, – как же так?. Я ведь так похожа на отца…
Тона достала из корзины камень и протянула Ивейне.
– Это амулет, заговоренный на морок. Когда я сняла его с тебя, амулет уснул, а морок остался. Ты не такая, какой мы все тебя видим, Иви, я не знаю, какая бы ты была, но у той девочки, которую принес Аб, были светлые волосики и синие-синие глаза. Точь-в-точь как небо весной.
– Разве так бывает? – неверяще шептала Ив, сжимая в руке камень. Она подняла голову и посмотрела на Тону. – А где одежда, в которую я была одета? Может, там есть какие-то вензели или шитье? По ним можно было бы понять, с какой стороны принесла корзину река.
– Ты была завернута в эту сорочку, мужскую сорочку, Ивейна, – Тона достала сорочку и расстелила на коленях, – она могла принадлежать кому угодно, здесь нет никакого шитья.
– Матушка, я поняла, – Ив подняла на мать сияющие глаза, – вы все это придумали! Чтобы я считала себя заколдованной красавицей, ведь правда же?
Но Тона не смотрела на нее.
– Орланы… Аб не находил их возле речки, Иви, они прилетели с тобой. Они охраняли тебя, баюкали и носили тебе в клюве рассветную росу. А я всю голову сломала, почему ты так мало ешь, пока не подглядела. Они не простые птицы, девонька…
– Значит, меня нарочно хотели спрятать?
Тона покачала головой и сложила сорочку в корзину.
– Ты сама себя спрятала, Ивейна, – она взяла камень из рук девушки, – этот амулет заговорен на илламе. Когда мы с тебя его сняли, ты приняла облик первого человека, которого увидела – Абидала. Если бы тебя подобрал кто-то другой, ты вобрала бы в себя его лицо. Тебе просто не повезло, что мой муж был не очень красивым, деточка. Теперь амулет спит, а как его разбудить, не известно.
– Откуда вы это все знаете? – Ивейна зачарованно смотрела на серый дорожный камень.
– Я носила его к Эзаре…
– К Эзаре? – в ужасе воскликнула Иви. – Как вы могли пойти к этой ведьме? Она же берет плату жизнью!
– Она была щедра, взяла всего десять лет, по-соседски, – качнула головой Тона, – мы сложились с Абидалом, пять моих, пять его. Эзара и рассказала мне, как вышло, что ты одно лицо с моим мужем. Но на остальное ее силы не хватило. Я должна была молчать до твоего совершеннолетия, но сейчас, когда я узнала, что ты будешь проходить обряд в Леарне в королевском дворце, решилась.
Ивейна молча смотрела на женщину, которая, не колеблясь, отдала пять лет своей жизни, чтобы узнать о ней правду, и ее маленькое сердечко ныло от жалости и благодарности к эти двум приютившим ее людям.
– Все дело в твоей илламе, девочка, – Тона продолжала говорить, поглаживая камень, – ты же знаешь, мне не дано ее чувствовать, я не девин, но зато я могу ее видеть. Иногда я вижу искорки, иногда она мне видится просто светлыми пятнами. Твоя же иллама – это как очаг внутри тебя, Ив. Я такого еще не встречала. Твоя иллама сильна, думаешь, я не замечала, скольких людей она исцелила? Там, где травы оказывались бессильны, ты ставила на ноги самых безнадежных больных.