Мы еще вернемся в Крым
Шрифт:
К полночи на аэродром в Херсонесе один за другим стали приземляться транспортные самолеты. Из Краснодара вылетело 16 машин, но трое потеряли ночью ориентир и вернулись. Самолеты доставили двадцать четыре тонны боеприпасов и две тонны продовольствия.
По подземному ходу с 35-й батареи командующий, Военный Совет Черноморского флота и штаб вышли на аэродром. Там уже была и негодующе шумела неорганизованная толпа матросов и солдат. Раздавались выкрики: «Штабные крысы бегут первыми!», «Позор!» Толпу сдерживали спецназовцы, оттесняя и образуя коридор для прохода высшего начальства флота. Многие шли
Первым самолетом на Кавказ улетели Ф. Октябрьский, член Военного Совета Н. Кулаков, бригадный комиссар Кузнецов, генерал А. Ермилов. Спустя годы Октябрьский в письме Линчику признавался, что в целях маскировки, особисты переодели его в «гражданский плащ». От кого прятался командующий? От своих подчиненных, которых бросал на произвол судьбы?..
В первый самолет залез с вещами и комендант Херсонесского аэродрома майор Попов, на которого была возложена организация посадки на самолеты.
– Ты почему здесь? – рыкнул на него командующий.
Попова арестовали, дело передали в военный трибунал, но он бежал к немцам.
Последующие самолеты брали штурмом. В такой обстановке, имея посадочные талоны, не смогли попасть в самолет комиссар 386-й дивизии В. Володченков, начальник штаба дивизии В. Степанов и другие. Не удалось влезть в самолет прокурору Черноморского флота бригадному военюристу А. Кошелеву, как он сам рассказывал: «Меня оттеснили!»
«Организовать нормальную эвакуацию было уже невозможно, – вспоминает А.И. Зинченко. – Кто посильнее, тот и попадал в самолет. На 3-й самолет дошла моя очередь, но когда я попытался влезть, один из команды по посадке ударил меня сапогом в голову так, что я потерял сознание».
По улетавшим самолетам из толпы матросов и солдат, сдерживаемых автоматчиками, периодически раздавались выстрелы из винтовок и пистолетов. Всего тринадцать самолетов вывезли на Кавказ 222 начальника, 49 раненых и три тонны грузов.
В 1 час 30 минут Военный Совет Приморской армии в составе Петрова, члена Военного Совета Чухнова, начальника штаба армии Крылова и других командиров штаба армии, командиров соединений и дивизий, комиссаров собрались в штабном отсеке, толпились в коридоре. Собрались только избранные, у кого были пропуска на посадку. На лицах тревога и нервозность. Пришел старшина, присланный командиром батареи:
– Пошли!
Командный состав армии двинулся вслед за старшиной по подземному ходу-потерне, потом они по одному спустились по винтовой лестнице глубоко вниз, снова двигались гуськом по подземному коридору, снова поднимались по винтовой лестнице. А оттуда ход-потерна вывела на левый командно-дальномерный пост, и один за другим командиры вышли на поверхность, облегченно и радостно вдыхая свежий морской воздух. Вблизи поста в гранитной скале спуск к причалу. Над головой – звездное небо; взошедшая луна выстилала на море золотую дорожку. Глухо доносились артиллерийские выстрелы, пулеметная стрельба.
Причал охраняли автоматчики из состава отдельного батальона охраны 35-й батареи. На прибрежных скалах и около причала уже собралось и толпилось множество неорганизованных военных и гражданских. Они шумно выражали недовольство и возмущение. Автоматчики оттесняли людей, образуя проход. Петров шел по живому коридору, не поднимая головы, смотрел себе под ноги. Боялся встретить знакомые лица. Взгляды людей были страшнее огня пулеметов и автоматов.
Начальник отдела укомплектования Приморской армии подполковник Семечкин на всю жизнь запомнил эти минуты, оставившие шрамы на груди:
«Мы шли на посадку на подводную лодку сквозь живой коридор. Я шел впереди Петрова, он сзади с сыном. Командующего узнали. Из толпы раздались негодующие крики, ругательства: “Вы такие-разэтакие, нас бросаете, а сами бежите!” И тут кто-то из негодующих дал очередь из автомата по командующему генералу Петрову. Но так как я находился впереди него, то вся очередь попала в меня. Я упал…»
Людей с причала переправляли на небольшом буксире «Папанин» на две подводные лодки, находившиеся мористее. На подводные лодки попали лишь счастливчики, имевшие пропуска за подписью Октябрьского и Кулакова. В списке значилось 139 человек, из них 77 человек от Черноморского флота. Подводная лодка Щ-209 приняла на борт 63 человека – Военный Совет со штабом армии, а подводная лодка Л-23 приняла 117 человек руководящего состава СОРа, то есть больше, чем значилось в списке.
Генерал Новиков выполнил приказ: продержался более суток. Пока разрозненные войска с тяжелыми боями отходили, оставляли первый рубеж обороны, генерал смог создать новый оборонительный рубеж у 35-й батареи, используя старые земляные укрепления. Из остатков родной 109-й дивизии, морских бригад и нескольких сводных батальонов, сформированных из тыловых подразделений, назначил командиров. За считанные часы генерал создал довольно прочный заслон. С утра и в течение дня 1 июля гитлеровцы предприняли десять атак, но так и не смогли прорвать оборону, сбросить в море. На батарее осталось всего несколько снарядов…
В ночь на 2 июля, когда подошли два катера, генерал Новиков и сопровождавшие его командиры начали выход из 35-й батареи через амбразуру башни. Вот что писал полковник Пискунов со слов майора Какурина, начальника штаба 95-й стрелковой дивизии: «Выходили вместе с генералом. Перед нами на пути к причалу встала стихия из лиц, находившихся на батарее людей. Они внимательно следили за деятельностью окружения Новикова. В результате оказались задержанными начальник штаба 109-й дивизии подполковник С. Камарницкий, майор А. Какурин и начальник разведки 95-й дивизии майор И. Чистяков. Сам генерал Новиков шел без гимнастерки, то есть без знаков различия.
Когда катер подошел к причалу, чтоб забрать генерала, то заслон моряков не выдержал. Толпа, несмотря на предупредительные выстрелы автоматчиков, прорвала заслон, стремительно бросилась по всему причалу. В воду полетели те, кто на краю ждал посадки. Немного погодя рухнула секция причала вместе с людьми, и в воде образовалось месиво из барахтающихся и пытающихся спастись сотен людей. А напор не ослабевал и люди падали, и падали…
Подошедший к первому причалу катер сильно накренился от нахлынувших на его палубу людей, которые почти все, не удержавшись, тоже попадали в воду. Катер выпрямился и отошел от причала. Многие вплавь стали добираться к катеру».