Мы еще встретимся
Шрифт:
Валерий Романович ничего не ответил, — жена лучше его знала, как следует жить.
Перед Новым годом в сберкассе случилась неприятность: обнаружился просчет на один рубль тридцать семь копеек. Это неожиданное обстоятельство не на шутку взволновало заведующую отделением Марию Львовну.
Для проверки расчетов после работы задержались несколько опытных сотрудниц сберкассы. Предложила свои услуги и Рита. Она взяла у Марии Львовны пачку бумаг и уселась за машину, где полгода назад начала свою работу. Сберкассу давно закрыли, но по-прежнему постреливали машины и трещали косточки на счетах. Люди молча трудились, ища ошибку.
На
Ошибку обнаружила Рита. В одном из дневных донесений она отыскала просчет на ту самую сумму, которой недоставало. Проверили еще раз, и все сошлось как нужно. Риту поздравляли, на нее смотрели с благодарностью. Протерев платочком вспотевшее пенсне, Мария Львовна сказала:
— Рита, у вас способности. Вам бы следовало учиться, и из вас выйдет бухгалтер.
Вероятно, Мария Львовна это считала большим комплиментом. Рита улыбнулась и поблагодарила, но про себя вспомнила, как вечера напролет сидел над счетами ее отец, и подумала, что никаким бухгалтером она никогда не будет.
Но счастье в виде удачного знакомства, о котором мечтала Софья Антоновна, все не приходило. Те молодые люди, которые обращали на Риту внимание и с которыми Рита порой куда-нибудь ходила, редко удостаивались этого больше одного или двух раз. Рита стала скучать. Саша Ступальских, о котором она иногда вспоминала с улыбкой, уже давно не звонил по телефону.
Но чем больше скучала в одиночестве Рита, тем больше и упорнее она верила в то хорошее, что ее ждало впереди.
Иногда забегала к ней на работу по пути из университета Лида Дрожкина. Перегнувшись через барьер, она торопливо рассказывала про университетских профессоров, каждый из которых, по ее мнению, был чем-то особым примечателен, про иностранных студентов, что учились с нею на одном факультете и поражали всех успехами в русском языке, про литературные вечера с выступлением молодых поэтов, шумные дискуссии о любви и дружбе и еще о многом.
Как-то раз Лида смущенно поведала Рите, что за нею ухаживает студент предпоследнего курса, востоковед, по ее мнению очень умный, но немного какой-то «зачарованный».
— Я не знаю, что и делать… Требует, чтобы я вышла за него замуж… Прямо настаивает, — тихо сказала Лида, вздохнув и покраснев до ушей.
Рита посмотрела на Дрожкину. Было на ней то же демисезонное пальтецо, что она носила еще в школе, и варежки, кажется, те же.
— Он кончит, кем же будет? — спросила Рита.
— Не знаю. Наверное, его в аспирантуре оставят. Он ведь очень способный, — сказала Лида и торопливо добавила: — Ты не думай, это не я… Это все говорят.
— Значит, у него положение будет?
— Нет, что ты… — Лида махнула снятой варежкой. — Пока, конечно, пустяки.
— А-а, — как-то неопределенно протянула Рита, а про себя подумала: «Мать права, — какое счастье в замужестве, когда у обоих ничего нет?»
Лида ушла. Сквозь окно Рита видела, как, кутая подбородок в воротник своего холодного пальто, Лида перебегает улицу. Была оттепель, и тяжелые хлопья серого снега, чуть коснувшись асфальта, превращались в воду. А в помещении сберкассы было тепло и сухо, уютно горел свет под зеленым колпаком, и, садясь за столик, Рита пожалела школьную подругу.
2
Прошел год, и начался следующий.
Ни Рита, ни ее мать летом и не вспомнили об институте. Рита оплачивала чужие выигрыши по займам и ждала своего счастья.
И счастье пришло. Пришло именно так, как его давно в своих мечтах видела Рита.
Как-то раз она задержалась дома. Чтобы не опоздать на службу, пришлось пересесть из трамвая в автобус. Она тревожно поглядывала в окно на стрелки уличных часов, а стоя с ней рядом, пристально и бесцеремонно ее рассматривал рослый молодой человек в свободном пальто модного покроя и светлой шляпе. Рукой в коричневой мягкой перчатке, из-под которой выглядывало увеличительное стекло золотых часов, он держался за никелированный поручень и не отрывал взгляда от Риты. Когда она вышла из автобуса, он вышел вслед за нею. Рита бежала не оборачиваясь, но чувствовала — молодой человек неотступно следует за нею. Она, казалось, слышала сзади его торопливые шаги. Но когда Рита, постучав в двери еще запертой сберкассы, обернулась, она не без разочарования увидела, что молодого человека уже не было.
Он появился внезапно в середине дня после обеденного перерыва. У Риты запылали уши, когда она узнала его. Он, кажется, заметил это, но продолжал как ни в чем не бывало рассматривать образцы заполнения бланков под стеклом. Время от времени он посматривал на Риту. Она не отрывала взгляда от стола, но когда он ушел, поправила прическу и проверила рукой, как лежит воротник платья.
Два дня Рита, убеждая себя, что опаздывает, пересаживалась на автобус. Но молодого человека в свободном сером пальто больше не встречала. А в следующий раз, когда она вечером после работы выходила из сберкассы, Рита ясно услышала за собой замедленные шаги. Она нарочно шла то быстрей, то тише, но кто-то настойчиво следовал за ней. Испытывая странное и прежде ей незнакомое волнение. Рита дошла до остановки трамвая и остановилась на краю панели. Молодой человек — теперь Рита отлично видела, тот самый — решительно приблизился к ней и, коснувшись рукой полей шляпы, мягко спросил:
— Нам, кажется, по пути?
Голос у него был низкий и приятный. Темные глаза смотрели смело и ласково. Любая девушка была бы не против познакомиться с таким. Но Рита резко отвернулась и, будто ничего не слышала, продолжала смотреть, не идет ли трамвай. Однако молодой человек оказался настойчив и, обходя ее и заглядывая ей в лицо, продолжал:
— Прошу прощения. Я только хотел установить факт соседства.
— Отстаньте, — сказала Рита так негромко, чтобы рядом никто не услышал.
Он рассмеялся.
— Вот вы и сказали одно слово. Скажите что-нибудь еще.
Рита молчала, закусив губу. Он долго смотрел на нее, потом вдруг сорвал шляпу и раскланялся:
— Игорь Радин. Композитор.
— Я не знакомлюсь на улице, — сказала Рита.
— Ну, это поправимо! — воскликнул он со смехом. — Зайдемте в магазин, познакомимся, а потом опять выйдем — и уже будем знакомы.
Рита не знала, следует ли ей оставаться на месте. Но он смешно сложил руки и сказал умоляюще: