Мы еще живы!
Шрифт:
– От огня-то отойди, командир, вона штаны уже занялись, - посоветовал Фрейд, возникший перед затуманенным взором Дримса на месте девушки. По здравым размышлениям, Ривс решил прислушаться к своему сержанту, и отодвинулся от камина. Ногу пришлось снимать с решетки. Брюки действительно начали тлеть и дымить.
Ривс оглядел комнату, напоминающую поле боя и покачал головой.
Лавджой сидел у входной двери, держась за живот. Из-под ладоней у него сочилась кровь. Нос его тоже был разбит. Кофейный столик лежал около входа, а одно из кресел было опрокинуто.
– Руки надо бы ей стянуть, - заявил Фрейд, усаживаясь на спину Мэй и снимая с себя
– Стяни, - согласился Дримс.
– Лавджой, что с тобой?
– Нормально все, - кивнул капитан.
– Рана не глубокая. Бок распорол, паскуда, - он тряхнул головой.
– Тварь же, а?
– Что произошло?
– осведомился Дримс.
– Да попались вы как два молоденьких пацанчика на старый бабский трюк, - ответил Фрейд, затягивая ремень на запястьях девчонки.
– Пока вы по этой цыпе слюни пускали, из кухни выскочил ее сообщник. Он нож в Лавджоя метнул. Тот за бок схватился, и по роже тут же схлопотал. Пока ты, командир, от этой бабенки огребал, я мужика того спеленать попытался. Не получилось, больно шустрый он оказался. Сбежал. А тем временем эта цыпа тебя добивает, вот я ее вазой по макушке и огрел.
– Спасибо, Фрейд, - поблагодарил Ривс.
– Да всегда пожалуйста, - ответил сержант.
– Она-то решила, что я уже поплыл, жену свою вспомнил и все такое, поэтому на меня не кинулась. В расчет не взяла. Ей вас, молодых, надо было отвлечь и завалить. Чтоб дружок ее сбежал, значится.
– Ты его разглядел?
– спросил Лавджой.
– А то!
– усмехнулся Фрейд.
– Это тот самый, что ее волок по коридорам госпиталя.
– Значит, она - одна из приспешников Сета, - констатировал одноглазый капитан.
– Похоже на то, - согласился Дримс.
– Надо ее тащить к нам в камеру...
– Она какой-то школой боя владеет, по ходу дела-то, - потер болящую в дождь, т.е. почти всегда, коленку Фрейд.
– Трудно будет ее тащить. Вы оба ранены, ты, командир, сам идти не сможешь... Может, нам позвать помощь?
– Как ты это сделать собираешься?
– осведомился Ривс.
– Телефоны не работают, квартал безлюден.
– Пусть капитан Лавджой до гарнизона доберется, подмогу позовет, а мы пока тут посидим. Может, что еще интересное найдем?
– предложил сержант.
– А если за это время к ним подмога придет?
– спросил Лавджой.
– Квартал безлюден, сам говоришь. Тут можно укрыть сколько угодно людей.
– Их много в городе быть не должно, - покачал головой Дримс.
– Мы их хорошо потрепали. Если бы их много было - тот штурм они бы с земли поддержали, мы бы не выстояли. Вы идите, я тут дверь закрою. Я и в правду быстро идти не смогу. Она без сознания и связана, освободиться не сможет, поэтому я ее покараулю.
Сержант и одноглазый капитан попытались возражать, но Ривс их быстро выставил за дверь. Намекнув, что лучше уж они шли бы побыстрее, так больше шансов, что помощь сможет вернуться вовремя, а то пока они пререкаются, время уходит, а шансы встретиться с приспешниками Сета возрастают.
Мэй посадили спиной к батарее и для надежности прикрепили ее руки к оной. Дримс расположился в кресле. Перетянул себе ногу. Фрейд и Лавджой ушли, закрыв за собой дверь.
– Миранда все равно падет, - донесся до капитана голос девушки.
– Пришла в себя, - констатировал он.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мой Повелитель хочет, чтобы этот мерзкий городишко пал, и он падет, - ответила девушка, подтянув к подбородку колени.
– Твой отец был жрецом Карены,
– спросил Дримс. Он не порицал ее ни в коем случае, просто было интересно. Интерес в последнее время редко посещал измотанного и озлобленного капитана Дримса.
– Карена - богиня Тьмы! Она предала нашего Повелителя и сбежала к Крому!
– зло бросила Мэй, растеряв последние остатки своего очарования.
– Отец тоже был предателем! Он не служил Повелителю, хоть должен был ему служить!
– Глупости, - пожал плечами Ривс.
– Карена сделала правильный выбор. Сет зол и жесток. Он убивает всех и поощряет все самые темные и страшные стороны человеческой души, он покровительствует негодяям и тварям. Карена хоть и богиня болезней и горестей, она не сумасшедшая злодейка, она покинула его, - на минуту Дримс задумался о своих словах... А ведь он вполне мог оказаться в одном лагере с этой фурией. Мог.
– Предала, - упорно твердила Мэй.
– А ты нет?
– А я служу моему Повелителю! И когда знамена его Империи взовьются над Розми, я буду стоять рядом с ним, и буду попирать его врагов!
– И своего отца в том числе?
– спросил капитан. Лицо его собеседницы стало менее воинственным.
– Я надеюсь, что после смерти душа моего отца поймет, что надо было быть с Повелителем, Карена не способна защитить никого, даже собственных слуг. Она ослабла или заснула, как и другие боги Света, - уверенно заявила девица.
– Знаешь, один очень умный человек, жрец, мне сказал, что боги Света не заснули. Они просто не могут вмешиваться в дела людей, пока Розми не начнет угрожать опасность. Им запретила это сама Создательница Мира, - Дримс вдруг понял, что он верит в эти слова, что он верит тому странному жрецу.
– Люди сами должны отвечать за свои поступки и то, во что они превращают свою жизнь. Раз боги Света не вмешиваются в нашу жизнь, значит, у нас не все потеряно, и мы имеем все шансы справиться с приспешниками Сета своими силами. Тем более что Сет развоплощен и изгнан из нашего мира, - удивительно, но еще недавно он бы и сам посмеялся над этими словами. Кажется, он успел измениться... Злость на королеву, на Розми, на тех, кто упек его сюда никуда не делась, вот только сам он изменился и уже не смог бы бросить жителей этого проклятого городка на произвол судьбы. Нет, Дримс не верил в богов, но от чего-то поверил в Создательницу, ведь о ней говорила Викки - единственный лучик света для его мечущейся во Тьме души.
Глядя на Мэй, Ривс увидел себя прежнего: озлобленного, потерявшегося, растерявшегося, запутавшегося. Нет, злость никуда не ушла, обида его никуда не делась, просто теперь он бы точно не поверил Марку, не поверил бы, что жрецы Сета хоть кого-то могут отпустить живыми. Из-за его злости и всепоглощающего отчаяния не должны страдать другие люди. Не должны.
– Повелитель скоро вернется, - усмехнулась Мэй.
– Мы для этого приложим все свои силы.
– И что это будет за мир?
– вдруг спросил Ривс.
– Мир боли и ужаса? Мир крови и убийств? Мир, где люди не будут знать, что такое честь и что такое держать слово? Что такое дружба и любовь? Где будет каждый сам за себя, и жить надо будет с вечной оглядкой, как бы тебя не подставили, не сожрали, не убили? Возможно, это неплохой мир для тех, кто силен и обладает властью, но что это будет за мир для тебя? У тебя нет ни власти, ни влияния, ни силы. Ты - пешка. Всего лишь пешка и разменная монета в чужой игре, - горько усмехнулся он.