Мы и наши горы
Шрифт:
Следователь только усмехнулся. А дядюшка Аваг сказал:
— У меня двоюродный брат главным бухгалтером в орсе работает. Гарегином звать, не знаешь? Гарегин Данилович.
Над следователем, видно, немало поиздевались в жизни, коли теперь он так потешается над бедным человеком, но ничего, отобьюсь, подумал дядюшка Аваг.
— А старший сын у меня начальник управления милиции в Ереване. Оганесян Ашот Авагович, слыхал?
Теперь уже лейтенант не усмехался, теперь уже дядюшка Аваг смотрел
— Нет, — ответил лейтенант, — не знаю, его майор должен знать.
— Мой сын полковник, — сказал дядюшка Аваг.
— Чего тебе от меня нужно? — вспылил лейтенант.
— Ладно, ладно, не обижайся. — Дядюшка Аваг ещё немного подумал. — Неправду я тебе сказал, мой сын никакой не полковник. Пастух он. Овец пасёт. Но вот друг детства есть у меня, тот генерал. Нет, ты не думай, тут уж я не вру. Но и он тоже не из ваших, он армейский генерал. А кто выше: армейский генерал или майор милиции? Я ведь не знаю, потому и спрашиваю… Эх, да кто вас разберёт, лейтенанта, генерала, полковника, майора!..
— День добрый, товарищ лейтенант.
— Здравствуйте.
— Можно сесть?
— Садитесь.
— Зачем вызывали, товарищ лейтенант?
— Да так, дело небольшое.
— Очень приятно иметь с вами дело, товарищ лейтенант.
Это пришёл Завен, тот, который знает, в каком городе и кто кого схватил за горло.
— Может быть, вас, товарищ Завен, не было в тот вечер в горах и ваше имя упомянули так, из солидарности, а? Дело может принять плохой оборот. Вас там не было?
— Нет, товарищ лейтенант, так нельзя…
«Честный…» — подумал лейтенант, потом, тщательно, слишком уж тщательно выговаривая слова и стараясь говорить на литературном языке, сказал:
— Мы хотим услышать от вас название того города, в котором кто-то кого-то задушил, мы с Ишханом не могли вспомнить, Ишхан сказал, что вы знаете.
Завен пожал плечами.
И чтобы выразить как-то уважительное своё отношение к образованности Завена, лейтенант, вежливо улыбаясь, добавил:
— Я это спрашиваю не в порядке допроса, просто интересно узнать, что это за книга, которую мне не приходилось читать.
— Не знаю, товарищ лейтенант, что это за книга, которую вам не приходилось читать.
«Издевается… Так знай же, милый, запомни, что ты вор, и неважно, сколько ты книг прочитал, понятно? А я твой следователь, запомни это тоже. Я однажды одного профессора оштрафовал. А ты и не профессор даже».
— Значит, не помнишь названия города?
Завен вопросительно выпятил губы.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
— Ты много книг прочитал?
— Сколько успел в школе. Книг на свете много, а времени мало.
Лейтенант вспомнил свой книжный шкаф: «Книг много, а времени мало, и тот, кто читает книги, ничем больше не занимается, а кто занят делом, тому не до книг».
— Сейчас время стрижки, — сказал Завен, — а зимой хорошо — подбросишь овцам корма и сидишь читаешь себе.
«Ещё один профессор… все теперь профессорами сделались».
— Не помнишь, значит, какие стихи ты читал перед тем, как зарезать овец? Чужих овец.
И, увидев себя в роли допрашиваемого, проговорил, усмехаясь, Завен:
— Забыть Шекспира, товарищ лейтенант! Что тебе прочитать? Из «Гамлета», из «Короля Лира» или из «Отелло»? А хочешь из «Пепо»?10 — по тому, как Завен произнёс все эти слова, и особенно слово «Отелло», лейтенант заключил, что перед ним ни дать ни взять артист.
А артист — это не профессор вовсе. Артист есть артист. Если выразиться немного грубо, он всё равно что клоун, мартышка. И этот клоун, этот прохвост выдаёт себя перед своими пастухами за учёного, за профессора, и даже его, лейтенанта, норовит обвести вокруг пальца. Обыкновенный жулик, вот он кто!
— Ну что вам прочитать, товарищ лейтенант?
— Что-нибудь. — Лейтенант откинулся на спинку стула. Лейтенант? О нет! Он по меньшей мере дипломат, посол, уставший от своих посольских дел. А Завен… Завен всего-навсего обезьяна, научившаяся разным трюкам, и пусть эта обезьянка немного позабавит обременённого заботами деятеля.
— Что же прочитать?
— Что-нибудь.
— Закажите, товарищ лейтенант.
— Выбирай сам.
— Вы, конечно, хотели бы из европейской литературы?
— Очень хорошо, прочти из европейской.
— Из кого именно?
— Ну, из европейской.
— Но какого автора?
— Из Маркса можешь?
— Из Маркса? Могу.
— Ну, если можешь, — перевёл дыхание лейтенант, — прочти что-нибудь из Маркса.
— Но ведь Маркс не поэт и стихов не писал.
— Так ты о стихах говоришь? Я стихов не люблю, — решительно заявил лейтенант, — и поэтов не люблю, все они сумасшедшие. Есть и у нас в райцентре поэт, целый день пьяный.
— Совершенно верно, сумасшедшие, товарищ лейтенант, но что же мне прочитать всё-таки?
— Пишут всякую чушь, всё, что в голову взбредёт. И что это они столько пишут, не понимаю. Вместо того чтобы заниматься общественно полезной работой, чепухой занимаются!
— Но вы так и не сказали, что вам прочитать, товарищ лейтенант. — Всё существо Завена было переполнено желанием расхохотаться, смех трепетал и бился за плотно сжатыми губами.
— Прочти из Туманяна «Пёс и кот». Если знаешь, конечно.
— Конечно. «Пёс и кот»… Ко-о-от… ох-хо-хо-о… ха-ха-ха… «Пёс и кот»… ха-ха-ха-а-а!..