Мы купили книжный магазин
Шрифт:
Пятнадцатичасовые смены теперь удается вынести только с обеденным сном, и, если бы кто-то сообщил почти в час дня, что мой перерыв отменяется, я бы разрыдалась у всех на виду. Я опускаюсь в постель в затемненной комнате, натягиваю одеяло на голову, беруши помогают от шума стройки наверху. Но, к сожалению, не от назойливых голосов в моей голове. Я моментально засыпаю, а когда через двадцать минут звенит будильник, я понятия не имею, который час, и мне нужно несколько мгновений, чтобы осознать, что нужно возвращаться из тихой спальни в бурлящую жизнь. Брызги холодной воды в лицо, эспрессо на скорую руку — и снова в бой, и снова это доставляет удовольствие. Иногда приходится идти в подсобку, чтобы принести книгу с небольшого склада, и по пути удается быстро засунуть в рот что-нибудь сладкое. Анна застает меня, когда я отчаянно тычу ножницами в упаковку конфет с пралине, потому что по-другому
Когда мы ровно в шесть вечера закрываем дверь магазина, то принимаемся подсчитывать выручку, и Оливер может считать все что угодно из журнала кассового аппарата. Сколько книг мы продали. Сколько заказали. Сколько покупателей взяли хотя бы один экземпляр. В конце концов, это от пятисот до семисот человек за неделю перед Рождеством. То есть семьсот человек на шестидесяти квадратных метрах, и из этих семисот шестьсот девяносто были веселыми, дружелюбными и милыми. Оставшимся десятерым мы перемоем косточки за пивом после работы, немного посплетничаем, без этого никак, даже если это не совсем правильно. Отдельная гордость — это друзья, которые когда-то были просто клиентами, а теперь покупают у нас все свои рождественские подарки, никогда не просят скидку и практически навязывают свою помощь. Например, юрист, которая взяла выходной, чтобы сходить за рождественскими покупками, и спонтанно предложила свою помощь, увидев, что мы погрязли в делах. Я отправляю ее в банк разменять деньги, а после этого она в подсобке заворачивает сорок две книги в белую папиросную бумагу, завязывая сверху бантики. Иначе это стало бы заданием для моей ночной смены: заказ кардиолога, рождественские подарки для его коллег. Только когда коробки уже готовы к доставке, я осознаю, что наша помощница, вероятно, знает кардиолога, поскольку ее муж когда-то работал вместе с ним в больнице.
Или пресс-секретарь научно-исследовательского института, которая забирает свои книги перед самым закрытием, а потом за бокалом вина вместе со мной до позднего вечера наводит порядок в книжном.
Или невролог, который любит приходить, едва мы только закроемся, и робко стучать в дверь. Мы с ним знакомы и обычно с радостью открываем. Главный врач — один из наших первых клиентов, когда мы еще почти никого не знали, и я вспоминаю, как однажды в субботнее утро он, сияя от радости, объявился на пороге нашего магазина с выпечкой из Trzesniewski[22] и протянул ее поверх голов покупателей. «Поддерживаю культуру» — так он прокомментировал эту акцию. Но сегодня уже семнадцатое декабря, и за девять часов я успела пересказать, кажется, десять тысяч романов. Мне же хочется немного убраться, а затем лечь перед телевизором с красным вином, без которого никак. Разговаривать больше нет желания, даже с очаровательным доктором. Конечно, мы его впускаем. Конечно, помогаем выбрать рождественские подарки. Конечно, я заверну все в оберточную бумагу. А потом он спрашивает:
— Что вы сейчас будете делать?
— Разбирать товары, которые доставили сегодня.
— Но вам нужно что-нибудь поесть!
— Мы сделаем бутерброды и будем дальше работать.
— Так не годится, — бормочет он, достает из кармана мобильный телефон и заказывает такси по нашему адресу.
Через десять минут мы сидим в уютном фриульском ресторанчике неподалеку от ратуши, доктор, видимо, здесь завсегдатай, и нам выделяют столик, несмотря на большое количество рождественских гостей. Мы заказываем воду, вино и поленту, а также фрико с картофелем и панакоту на десерт. Примерно через час наш небольшой отдых заканчивается, и доктор, рассчитавшись, снова вызывает такси. И снова Оливер возвращается за стол для распаковки, а я сортирую книги в мягких обложках по алфавиту.
А еще есть милые соседи, которые кормят нашего ребенка ужином и выгуливают собаку в лесу по субботним утрам. Учителя дочери, которые все до одного закрывают глаза, когда декабрьская запись в дневнике в очередной раз остается без подписи. Люди, которые приглашают нас на ужин и не ожидают никаких бесед в ответ. Наш сын, который безропотно выполняет все поручения, хотя мы едва успеваем давать ему правильные адреса. И наша дочь, которая не жалуется, что квартира превратилась в склад, что ей часто приходится завтракать в одиночестве, потому что, когда она встает, ее отец только что лег спать, а мать уже на работе, и которая по-прежнему получает только «отлично», хотя мы даже не спрашиваем, сделала ли она домашнее задание. Все они — часть чудесного и одновременно ужасного периода, который ожидает нас каждый год, и каждый год к февралю мы уже немного забываем, какими невероятно уставшими были в последнюю неделю декабря.
Если бы не этот период, то и книжного
Оливер сделал для меня впечатляющий расчет: в первые одиннадцать месяцев деньги уходят на аренду, закупки, персонал, страхование, компьютерное обслуживание, социальное обеспечение, а наша выручка за декабрь и становится тем, что мы в итоге зарабатываем. Так что мы не жалуемся на семь сотен человек, которые проходят через наш магазин. Только иногда в декабре очень хочется один выходной или хотя бы полдня.
Зачастую то, с чем к нам обращаются, не имеет никакого отношения к книгам.
— Вы, случайно, не знаете, есть ли еще свободное время у няни, что живет через дорогу?
— Вы не слышали, как обстоят дела в детском саду на Гентцгассе?
— Можете ли вы порекомендовать уборщицу, учителя игры на фортепиано, носителя английского языка?
— Могу ли я оставить у вас ключи для моего отца, который сегодня приезжает из Штирии?
И множество пожилых людей, которые часто находят предлог, чтобы прийти к нам немного поболтать. Девяностосемилетняя фрау Ф. регулярно приносит список своих правнуков, рядом с их именами в скобках указан соответствующий возраст, и мы вместе подбираем книгу для каждого из них. Я уже знаю, что Мориц — классный парень и интересуется спортом, что Ибрагим родом из Индии и еще не очень хорошо знает немецкий, а маленькая Мари всегда рада чему-нибудь с пони.
Некоторые дети приходят сами, как маленький Фердинанд, который играет дома в «За покупками к семье Хартлиб» на коврике с дорожным движением, машинками Matchbox и фигурками Playmobil, и второклассник, который звонит своей маме от нас из-за поломки трамвая. Многие дети осмеливаются честно раскрыть свои предпочтения, примерно так: «Моя мама хочет, чтобы я читал приличные книги, но я люблю „Дневник слабака“». Или одиннадцатилетняя девочка, которая пристает к моему коллеге с просьбой посоветовать книгу, и обязательно смешную. А когда ее спрашивают, что она любит читать, то она смущенно улыбается: «Ничего».
Особенно приятно, когда покупательница заказывает у нас книгу и через три дня одалживает ее мне почитать, потому что она ей очень понравилась, или когда пара приобретает у нас модную кулинарную книгу и через неделю приглашает нас на ужин. Ради этого мы отпираем двери магазина, рекомендуем книги и терпим некоторых невежливых, ворчливых и заносчивых покупателей. Тех самых, кто не здоровается, считает нашу упаковочную бумагу «абсолютно уродской», приходит в полный ужас от информации, что у нас нет в наличии книги четырехлетней давности о Габсбургах и что нужно подождать до следующего дня. Покупатели из разряда «А у вас есть», которые делают вид, что не замечают нас, и уж тем более не здороваются и недоумевают от того, что мы не держим в голове, пришла ли заказанная три дня назад книга. Те, кто в обязательном порядке просят скидки, хотя и покупают не более двух книг в год. И те, кого мы называем «позовите мне главного», потому что они считают, что моя рекомендация книги намного ценнее рекомендаций моих коллег, на самом деле разбирающихся в отведенных им областях намного лучше, чем я. Не говоря уже о совершенно нервных клиентах-эзотериках, которые почти готовы себя убить, если у нас в наличии не оказалось «Кода исцеления». Но мы их всех терпим, потому что знаем, что мы хорошие, и знаем, что большинство наших клиентов тоже это знают. И что они приходят к нам не потому, что нас нужно поддерживать, как вымирающий вид обезьян в зоопарке, а потому, что мы им нравимся и здесь весело, а все наши сотрудники освоили принцип «покупатели, купившие этот товар, также купили…», только более человечно, чем алгоритмы «Амазона».
А еще есть те, для кого мы стали частью семьи, кто приносит нам печенье, шоколад и сладкое в рождественский период, цветы или фрукты с субботнего рынка. Молодая женщина с двумя маленькими дочками, которая в жаркий июльский день угощает нас мороженым.
Или незнакомец, который помогает мне убрать снег с навеса книжного магазина холодной февральской ночью. Было уже поздно, и валил густой снег, и я, явно перебрав с алкоголем, опоздала на последний трамвай из Шоттентора домой. Небольшое гамбургское издательство пригласило книготорговцев и журналистов: одни покупали книги, другие писали о них. Это был один из тех вечеров, когда кажется, что ты молод, умен, успешен и неотразим: беседа была такой приятной, обстановка — такой прекрасной, и, конечно, официант весь вечер, не спрашивая, подливал вино.