Шрифт:
пролог
На момент события, тот день казался ему самым обычным и последовательным. Подъем ранним утром, быстрое повторение пройденного материала, посещение лекций в технологическом университете при ЦРТ, что активно спонсировал лучшее образование во всех научных сферах и помогала с дальнейшим трудоустройством выпускников на востребованные должности. Дальше, после учебы, он сразу же отправлялся в больницу, где вместе с Валентиной выполнял учебные задания и проводил все свободное время. Она была младше на 10 лет, и основные области науки интересовали её куда менее, чем философия и культурология. Разумеется, благодаря его сестре, с этими предметами проблем не было никогда, до этого дня.
– Итан? – Голос её
– Слушаю тебя внимательно.
– Почему ты веришь в утопию? У тебя здесь целое сочинение на эту тему, и оно слишком наивное, что ли, – когда ему исполнилось 18 лет, он взял опеку над сестрой на себя. Не в последнюю очередь благодаря представителям ЦРТ, которые способствовали помещению их в программу обучения вне очереди, благодаря высочайшим оценкам на экзаменах и показателям на тестах, что проводят среди всех зарегистрированных детей для поисков будущих светил науки.
– Я верю, что она возможна, если дать пример того, к чему стоит стремиться.
– Разве в истории человечества не было таких примеров? Мир всегда сменялся войной и наоборот, не говоря уже про то, как война способствует прогрессу.
– Ты оправдываешь войну?
– В какой-то степени – да, но строго как инструмент, обеспечивающий наибольший прогресс в кратчайшие сроки, а не как суть нашего бытия. Хотя разве люди могут без нее?
– Я не знаю. Ты слишком умна для своих лет, – они были не разлей вода, и дружба их была настоящим примером самоотверженности и коллективности. Но он смотрел на мир куда оптимистичнее, несмотря на то, что помнил куда больше об их родителях, уже давно покинувших этот мир. Она не видела и не знает, как отец и мать не только конфликтовали по поводу направления воспитания детей, но и по вопросам своих жизненных путей. Она хотела, чтобы он стал военным, и поэтому сравнивала его со своим отцом, устраивая истерики и исчезая из семьи на недели, ибо не могла жить с тем, кто считает этот мир и так погрязшим в войне. Что было само по себе парадоксально, ведь стоило ему притронуться к бутылке, там вся альтруистичность и эмпатия исчезали без следа, как и желание жить вне мегаполисов, наедине с самой природой. Кулаки, крики, оружие ближнего боя – настоящая война в четырех стенах между двумя сторонами, не видевшими своего счастья прямо под ногами, закончилась тем, что дети остались сиротами. Отец в порыве гнева лишил мать жизни и впал в депрессию, отчего его изначально долгий срок в тюрьме закончился преждевременно из-за успешного выполнения наказания собственными руками, равносильного преступлению.
– Ты же не думаешь, что я ненавижу людей или наш мир, правда? – дело было не в её самомнении как таковом. Дело было всегда в том, как брат смотрит на неё, и чем меньше он видел сходства с архетипом их родителей, тем было лучше.
– Нет, что ты, – он понимал важность этого вопроса для нее, – как я могу так думать.
– Я верю в утопию, – пыталась она загладить чувство вины за скептицизм к его идеям, понимая, как ему важна ее поддержка. – Просто я смотрела сегодня новости, и там сказали, что из-за проблем с финансами придется урезать медицинское обеспечение в бедствующих зонах страны. Многие люди и целые семьи не могут получить помощь из-за финансовых проблем, но ведь это безрассудно, лишать людей возможности спасения, из-за того, что нет денег, которые мы сами и создаем.
– Финансовый мир – очень сложная машина, понять которую далеко не всем под силу, особенно в наше время. Не думай об этом.
– Но посмотри вокруг. У меня лучшая палата, мы сыты и одеты, получаем все лекарства в минимальные сроки, а где-то там, далеко, люди борются за выживание и голодают. Разве так должен работать мир?
– Наверное нет, но везде не поспеешь, и для подобной реализации требуется слишком жесткий контроль, а люди не всегда любят идти на личные жертвы ради других.
– Поэтому я и не верю в идеальный мир. Мы не можем дать людям то, чего у нас
Валентина обладала красивой и одновременно скромной улыбкой, что подчеркивало её пусть и зачастую наивные, но все же благородные стремления, даже вопреки ее уму, что понимал, как устроен мир, она все равно видела в нём лучшее. Эти слова стали последними, что произнесла Валентина, перед тем как у нее начался анафилактический шок, и она умерла через несколько минут. Итану потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, осознавая факт потери самого близкого и доброго человека в его жизни. Ещё долгое время, что он полностью посвящал учебе, а впоследствии и работе, в нем оставалось нечто неуловимое в ощущениях, что напоминало о его сестренке, чью память он чтил каждый день, делая все, чтобы люди стали чуточку лучше.
1
– С самого начала развития человек был уязвим. Природные стихии влияли на наш организм высокими или низкими температурами, наводнениями, землетрясениями, и это я даже не упоминаю угрозы из космоса в виде плотных объектов, что попадали сюда, следуя не только гравитации. Помимо этого, мы были слабы перед более быстрыми и обладающими большими размерами хищниками. И я даже не стану начинать рассказывать о бесчисленных вирусных и биологических угрозах, что невидимы глазу: уверен, вы их отлично знаете. Все это я упоминаю для понимания масштаба одного важного факта, который является основой нашей работы – человек уязвим. Наша новая программа, в перспективе, позволяет сделать тонкие модификации человеческого организма, привнося в него не уже устоявшиеся изменения, в виде замены конечностей на механические, а тонкие стимуляции определенных долей мозга.
– Я прошу прощения, что прерву. Я думал, вы представляете новые типы роботов? Или меня дезинформировали? – строгий вопрос ввел мимолетную неловкость, что передалась его коллегам.
– Роботы прекрасно подходят к работе в космосе или в тех сферах, где сила и выносливость в большем приоритете, чем ум. Наша новая программа по работе непосредственно с мозгом позволит не просто излечить болезни, связанные, к примеру, с нейрофизиологией, а дать людям возможность стать умнее, если говорить простым языком, – молчание доказывало слабость энтузиазма идеи. – Грубо говоря, мы сможем увеличить процент гениев, что изменят мир.
– Видимо, нас все же дезинформировали, и вас тоже. Потому что нам требуются роботы, способные быть не только физическими работниками, что строят дома и убирают мусор, нет. Нам нужны защитники, охранники порядка в тех местах, где, скажем так, пряник не работает вовсе.
– Да, я знаю это. Но я взял на себя ответственность предложить более радикальные меры по решению общих проблем.
– Но ведь ваша программа ещё не реализована, я так полагаю? Или уже есть образцы, способные показать перспективу вашего исследования?
– Пока мы лишь в самом начале, это так. Но я считаю, это крайне перспективный проект, который требует не только финансирования, но и внимания, ведь в мире множество проблем из-за человеческого фактора, и это проблема, что будет с нами всегда. Решение которой в перспективном будущем будет радикально отличаться ото всего ныне существующего. Я предлагаю лечить не симптомы и последствия, а лечить болезнь и работать на опережение.
– С этим я согласен, проблемы надо решать, и они наши. Мир нестабилен как никогда, и после решения энергетического кризиса, который также даровал скачок в освоении космических территорий, началась не просто гонка вооружений, а настоящий спринт технологического прогресса. Со дня на день гонка за космос может превратиться в первую космическую войну, ибо человечество, каким бы оно ни считало себя продвинутым, всегда пользуется примитивными системами оценки жизни и смерти. Простыми словами, кто первый, тот и победил.