Мы мертвые
Шрифт:
Джакс все кричал и кричал. Это было хуже, чем когда он потерял руку — тогда все было быстро и неожиданно — но это? И, милостивые Боги, неужели безумец намеревался отрезать Джексу ногу? Мысль об этом усилила боль.
Дарус выдернул нож. Он осмотрел порез, и Джакс почувствовал, как его пальцы ощупывают рану, каждое прикосновение вызывало новый приступ смертной боли:
— Восхитительно.
Боли было слишком много. Он почувствовал, что теряет сознание, темнота звала.
— О нет, — сказал Дарус. — Еще нет. — Тепло потекло из его руки в Джакса, в рану. Боль уменьшилась, а затем
Дарус наклонился, чтобы Джакс мог видеть радость на его лице:
— Ты знаешь, что у каждого Избранного есть особый дар, данный ему самим Рааку? Моя сила — исцеление. Иронично, на самом деле, но это работает. Вот почему твой яд тебя не убил. Вот почему я могу резать тебя столько, сколько захочу, не беспокоясь о том, что случайно убью. Что бы я ни делал, я могу сделать так, что ты исцелишься.
Джакс ничего не сказал. Он мог вынести боль. Он мог. Он мог.
Нож опустился снова. На этот раз сильнее. Он рассек бедро и остановился у кости. Джакс закричал и завыл.
— Где? — прорычал Дарус, проводя лезвием по кости. — Где место встречи?
Джакс рычал, борясь с болью, стискивая зубы, слюна вылетала вместе с его бешеным дыханием.
Дарус приподнял бровь.
— Нет? — Он взглянул на свой нож. — Ты знаешь, что человеческую кость очень трудно разрезать. Нужно очень острое лезвие — которое, конечно, есть, — но также нужно найти правильное место. Там, где кость слабее всего. Например, в суставе. Но бедренная кость? Это одна из самых толстых костей в человеческом теле. Ее почти невозможно разрезать. — Он положил руку на тыльную сторону лезвия. — Но если приложить к ножу достаточный вес и лезвие будет достаточно прочным, ты не столько порежешь его, сколько сломаешь — вот так. — Он нажал, кряхтя от усилия. Огонь пронзил тело Джакса. Он взвыл, борясь с путами, в то время как боль росла и усиливалась, а затем раздался кошмарный треск и кость сломалась.
Тьма поглотила его, но через через секунду резко выпустила из своих объятий. Он почувствовал, как проклятая магия действует на его ногу.
— Никакой передышки для тебя, мой друг, — сказал Дарус. — Вообще никакой. — Он вонзил мясницкий нож в бедро Джакса.
Джакс закричал:
— Нет. Нет. Нет. Пошел ты нахуй!
Дарус повернулся к сестре:
— Ты когда-нибудь видела такой злобный взгляд?
— Ты думаешь, что ты такой особенный, да? — процедил Джакс сквозь стиснутые зубы. — В своей модной униформе, весь такой важный и грациозный. Но я знаю лучше.
— Неужели?
Джакс ухмыльнулся и выплюнул кровь ублюдку прямо в лицо. Такая яркая на фоне его белой кожи:
— Вы, Эгрил, просто кучка козлоебов, вырядившихся, чтобы выглядеть как нормальные люди.
Избранный не потрудился вытереть кровь:
— Правда?
Джакс закашлялся кровью, снова ухмыльнулся:
— Козлоебы.
Дарус полоснул мясницким ножом по животу. На этот раз Джакс даже не смог закричать. Огонь и лед распространились из его желудка по всему телу.
Дарус отступил назад и вытер кровь с лезвия о ногу Джакса, выглядя чертовски довольным собой.
— Это больно? Представляю
— Меня режут… не в первый раз. Я... выдерживал и похуже, — выдохнул Джакс. Из этой комнаты не было выхода. Не выжить. Он смирился с этим. Главное — время. Пусть ублюдок его режет. Он должен вытерпеть боль. Как-то. Или заставить этого эгрила его убить.
— Поторопись, Дарус. Прекрати играть, — недовольно сказала женщина. Дарус бросил на нее взгляд, который заставил Джакса подумать, что между ними не было особой любви.
— Да, Дарус. Делай, что говорит девушка. — Джакс закашлялся, когда кровь потекла у него изо рта. — Тогда ты можешь покрыть ее тряпкой и сделать вид, что едешь на ней верхом обратно в горы. Заставь ее пнуть тебя несколько раз, чтобы это казалось более реальным.
— Ты когда-нибудь был в Эгриле? — спросил Дарус, его щеки вспыхнули. — Был?
Джакс посмотрел на него в ответ, радуясь вспышке гнева мужчины:
— Какого хрена я там забыл?
— Видишь ли, давным-давно, как ты говоришь, мы были просто кучкой безмозглых племен, сражавшихся друг с другом и с вами. Без сомнения, некоторые даже, как ты предполагаешь, трахали козлов. — Последние два слова Дарус выплюнул, полный ярости и ненависти. — Но если бы вы отважились покинуть свою жалкую, умирающую нацию, вы бы поняли, что эгрилы, которых мы посылали сражаться с вами каждые несколько месяцев, были просто отвлекающим маневром, шуткой с нашей стороны, призванной поддерживать в вас чувство превосходства, когда правда была совсем иной. Мы нарядили наших солдат в меха и цепи и дали им кости, чтобы те ими трясли, а сами все это время смеялись над вашей глупостью.
— Какая там шутка. Я убил сотни из вас. Тогда вам, кажется, было не до смеха.
— Ты не знаешь, скольких мы отправили истекать кровью, чтобы воля Кейджа могла быть исполнена. Десятки тысяч из нас пожертвовали своими жизнями во славу его — добровольно пошли служить ему в Великой Тьме. Так строятся королевства. На крови и костях. Мы проливали за него кровь. Умирали за него. Жертвовали всем ради Кейджа — единственного истинного Бога. Его сын, Рааку, указал нам путь. — Глаза эгрила расширились, полные огня и задора. — Он объединил нас, навел порядок там, где царил хаос, своими собственными руками построил нам города в дикой местности и дал нам одну цель — уничтожить Ложных Богов и всех тех, кто следует за ними.
— Ты действительно веришь в это дерьмо? — спросил Джакс. — Что он сын Бога? На самом деле?
— Я стоял перед Рааку и видел его силу. — Дарус поднял руки, как во время богослужения. — Рааку выбрал меня — меня! — чтобы исполнить волю своего отца в этом мире. Я купался в его славе и отдал ему свою душу в обмен на честь, которую он мне оказал.
— Ты сумасшедший.
— Только потому, что у тебя нет ни веры, ни цели, не насмехайся над теми, кто знает, для чего они рождены. Я отправлю весь мир в Великую Тьму, если этого потребует Кейдж.