Мы можем жить среди людей...
Шрифт:
Колючий уже охрип, рассказывая о том, как на самом деле Моаг поступает с выпускниками. Иногда вставляет пару слов Маша, пытаясь убедить новенькую. Но, кажется, все бесполезно.
– Да пусть она уходит, – хмыкнула Таис, – пусть топает на Третий уровень, ищет там взрослых.
Эмма невозмутимо вздернула подбородок и ответила:
– Давайте вы меня отпустите. У вас и так полно народу. И Илья с Катей уже у вас. – Она повернулась к Илье и спокойненько заметила: – Я так и знала, что ты связан с детьми подземелья. Не ошиблась в тебе.
– Да ты дура! – взорвался Илья. – Из-за тебя
– В вас или в детей подземелья? – уточнила Эмма.
– И в нас, и в них!
– Потому что вы были с ними! Потому что они, – Эмма кивнула на Таис, – представляют настоящую угрозу. Они нарушают законы, они жестоко поступают с детьми. Это они – угроза обществу.
– О, вот теперь стало по-настоящему интересно. – Таис заулыбалась и добавила: – Эм, подожди, я сейчас сделаю себе чаю. Так лучше будет наблюдать весь этот театр. А после продолжишь, ладно? Давно тут не было такого развлечения.
Колючий метнул на Таис злой взгляд и прошипел:
– Заткнись, Тайка, ладно?
– Ну уж нет, Колечка. Я рисковала жизнью ради этой дуры, и я хочу теперь получить… Как это называется? Компенсацию, что ли. То есть я хочу развлечься.
Таис спрыгнула с лестницы, подошла к столику, на котором стоял горячий чайник, налила в кружку кипятку, кинула пакетик с заваркой и бросила через плечо:
– Продолжай, Эмма. Не останавливайся. Уверена, твой бред не одну меня развлекает.
Видимо, Эмма почувствовала в голосе Таис издевательские нотки, потому что замолчала. Но в этом ее молчании очень хорошо ощущалась и горячая ярость, и желание отомстить, и неприятие отвратительной действительности. И вот тут Таис ее понимала. Все правильно, ничего радостного нет на этих базах. Ничего хорошего, никакого светлого будущего.
Вот теперь Эмма узнала, что все ее мечты – это всего лишь мыльный пузырь. Поэтому пусть лучше злится, пока не пришли тоска и отчаяние.
С громким шипением и присвистом отъехала в сторону дверь Валькиной и Ниткиной спальни. Темная овальная створка, дернувшись, замерла на полпути, и выглянувший Федор резким движением заставил ее отойти до самого конца. После он спустился по лестнице, спрыгнув со второй перекладины, откинул волосы со лба и с легким прищуром оглядел всех, кто собрался вокруг Эммы. Все это время они с Вальком что-то обсуждали и дверь закрыли, чтобы не слышать Эмминых воплей. Видимо, Валька это уже не развлекало.
– Ну, вы и расшумелись. Развели нюни на ночь глядя. Лучше бы полечили Колючему руку. Слышишь, Колька, пошли ко мне в спальню. У Таис есть мазь, та самая, которую ты раздобыл. Мои-то ожоги почти прошли, посмотри сам.
Про ладони Федора Таис совсем забыла. Да и чего о них помнить, если есть мазь? Средство это работало безотказно. Один раз помазал – и все. Ожоги, небольшие ранки подживали вмиг. Даже синяки рассасывались.
– Да ерунда это, а не рана, – пробурчал Колючий, осторожно поворачивая левый локоть. Плечо он перетянул оторванным куском ткани от рубашки и, видимо, даже думать забыл о ране.
– Вот сейчас и посмотрим. Тай, тащи мазь, – твердо велел
– Вы бы руки сначала помыли, лекари. – Эмма сморщила нос и слегка наклонила голову. В ее глазах так и читалось: мол, даже таких простых вещей не знаете.
– Ой, Эм, без тебя мы никогда бы не догадались. – Таис подчеркнула голосом слово «никогда» и хмыкнула. – И как мы только выживали на этих базах без тебя?
– Иди мой руки, – тут же распорядился Федор, – и я сам помою. Эмма права.
Толстовку свою Колючий снял с трудом, морщась и кусая губы. Видимо, движения руки ему все-таки доставляли боль. То, что он назвал легкой царапиной, на деле оказалось глубокой раной с ожогом по краям. Может, из-за ожога крови было не так много, может, из-за того, что Колька сильно перетянул руку лоскутом от рубашки. Но выглядело это так, что Таис поморщилась и отвернулась.
– Ничего себе, – потрясенно прошептал Вовик, стоявший тут же, рядом, около стола.
Он и Ромик всегда были любопытными, потому боевые раны пропустить никак не могли. Пока Эмма возмущалась, они молча торчали на лестнице своей спальни, но сейчас торопливо спустились, встали около Колючего и Федьки. Хлопали ресницами и потрясенно таращились на перепачканное кровью плечо Колючего.
– Кыш отсюда, – шикнул на них Федор, – ничего страшного. Сейчас обработаем мазью, и все заживет.
– Надо сначала антисептиком обработать, – заметила Эмма.
Ее нисколько не коробил вид раны, она не кривилась и не отворачивалась. Как будто видела и не такое и отлично знает, что надо делать в подобных случаях. Умная, ничего не скажешь. Таис так и подмывало сказать, что это все из-за нее, но, видя, как Колючий изо всех сил сдерживает стон, она промолчала.
– У нас нет антисептиков, – Федор помрачнел и нахмурился, – у нас только мазь.
– У меня есть, – выдохнула Эмма, сняла со спины джинсовый рюкзачок с яркими молниями и квадратным монитором сбоку и достала из бокового кармашка коробочку, в которой оказались и антисептики, и вата, и лейкопластырь.
– А ты девочка не промах, – Федор улыбнулся, – молодец. Колючему это будет кстати.
– Почему тебя называют Колючим? – спросила Эмма, обрабатывая рану.
Делала она это быстро и проворно. Смочила ватку, раз – и убрала с краев раны запекшуюся кровь. Антисептик сам по себе снимал боль, Таис знала. Потому Колючий быстро обмяк и ухмыльнулся:
– Превращаюсь в ежа по ночам. Слышала о таком?
– Опять глупости несешь. Совсем не изменился, таким же болваном и остался.
– А ты такая же зануда, – не остался в долгу Колючий.
– Тогда зачем вы меня увели? Какой вам от меня толк?
– Началось сначала, – хмыкнула Таис.
Она принесла баночку с мазью и теперь просто смотрела, как Эмма и Федор приводили в порядок плечо Кольки. Пытались прочистить рану антисептиком, после смазывали мазью.
– Думаешь, надо забинтовать? – спросил Федор, оглядывая чистую, блестящую от мази рану. Он даже отошел в сторону, будто только что создал невероятную картину и теперь любуется своим трудом.
– Думаю, что надо было зашить, – уточнила Эмма, – такая рана будет долго заживать, и даже мазь тут быстро не справится.