Мы не мы....
Шрифт:
Наталья закрыла глаза в ожидании неизбежного конца. А ведь начиналось все так феерично! Любовь ворвалась в ее размеренную жизнь, перевернув все с ног на голову.
Все началось в апреле. Ароматы цветущей весны затуманили ее сознание, как наркотик, когда она встретила Константина. Наталья вздрогнула, когда он представился. По иронии судьбы, его звали так же, как и ее бывшего мужа. В тот весенний день Наталья смогла раньше, чем предполагала, уйти с работы. Пьянящая весна потянула ее прогуляться вдоль каналов и прокатиться на прогулочном теплоходе по Неве. Наталья заметила, что ее вообще тянет к воде, особенно в лучшие и худшие моменты
Наталья стояла на палубе плывущего вдоль набережной теплохода, глядя на знакомые с детства улицы и дома. Это было похоже на очередной повторный просмотр любимого старого фильма, который сколько бы раз не пересматривал, каждый раз открываешь для себя что-то новое. За спиной неожиданно раздался мягкий с хрипотцой голос:
– Так и не решил для себя, что интереснее, смотреть на город со стороны или всматриваться в него вблизи.
Наталья резко повернулась, встретившись глазами с темно-серыми, как вода Невы, глазами слегка улыбавшегося высокого незнакомца. Эффектный шатен лет сорока в светлом плаще и элегантной шляпе напоминал героев фильмов 30-х годов. Он слегка поклонился, представившись?
– Константин Кожевницкий, к вашим услугам, очаровательная незнакомка.
Согретая весенним теплом Наталья выглядела и вправду очаровательно. Тонкие черты лица, унаследованные от аристократических предков, прозрачные, как голубые топазы, ясные глаза и прямые, блестевшие на солнце, светлые волосы до плеч. Константин восхищенно смотрел на стоящую перед ним стройную моложавую женщину, а Наталья не могла оторвать взгляда от смотрящих на нее бездонных свинцовых глаз, загипнотизированная его улыбкой.
– Наталья Крылаткина, – представилась она, тоже улыбнувшись.
– Крылаткина? Вам подходит… В вас есть что-то от крылатой богини Ники, – заметил Константин, продолжая улыбаться и загадочно глядя на нее.
– Это фамилия моего бывшего мужа, – слегка скривилась Наталья. – Не хотелось возиться с документами и менять все на девичью фамилию Горн.
– Горн? Так ведь все равно Победа! – рассмеялся Константин. – Вы человек творческий, готов поклясться! Если я не прав, клянусь, я съем свою шляпу!
– Зачем же есть шляпу, тем более она вам очень к лицу! – рассмеялась в ответ Наталья. – Вы не далеки от истины.
– Тогда, позвольте, я угадаю! – воодушевленно воскликнул Константин. – Наталья, вы историк… Может быть, искусствовед?
– Прохладно… – включилась в игру Наталья.
– Писатель? – с надеждой спросил Константин.
– Не вышло! Бог таланта не дал, – с самоиронией произнесла Наталья.
– Музыкант? – с нотками отчаяния в голосе предположил Константин.
– Я играю на фортепиано, но не это моя профессия, – рассмеялась Наталья. – Ладно, не могу больше видеть ваши мучения. Я преподаю русский язык в одном из наших вузов.
– О, так вы ученый? – радостно воскликнул Константин. – Как я сразу не догадался?!
– Ну, да, ученый. Обыкновенный петербургский доцент. Скучно, правда? – с усмешкой спросила Наталья.
– Что вы?! Я уверен, что вы не скучный доцент! Готов поклясться! – произнес Константин, чуть приблизившись к Наталье.
Ветер донес до нее легкий аромат его парфюма с приятными нотками сандала. Она с наслаждением вдохнула его запах, а Константин заметил, как затрепетали ее
– А вот я не рискну даже предположить, чем вы занимаетесь, – улыбнулась Наталья.
Она не называла этого симпатичного мужчину по имени, не смея произнести вслух имя ненавистного человека, принесшего ей столько страданий.
– Тогда я не стану вас мучить неизвестностью, – сказал Константин, как бы невзначай, взяв Наталью под руку. – Я всего лишь архитектор, работаю в строительной компании. Мы, в основном, разрабатываем проекты административных и общественных зданий: школ, детских садов, торгово-развлекательных центров и прочего в том же роде.
– Понятно… По-моему, очень интересная и полезная для общества работа, – заметила Наталья. – Мой дедушка тоже был архитектором.
Константин много рассказывал о своей работе, они с Натальей говорили на разные отвлеченные темы, а когда мини-круиз по Неве закончился, пошли обедать в ресторан русской кухни. Наталья была очарована новым знакомым и, казалось, это абсолютно взаимно. Как взрослые люди, они не стали тратить жизнь на бесполезный конфетно-букетный период и тем же вечером сняли номер в отеле.
Наталья уже не помнила, когда в последний раз была с мужчиной. Неудавшийся роман с коллегой по кафедре очень быстро перерос в средней руки дружбу, а хорошего секса в ее жизни не было со времени расставания с мужем. Наталья с фаталистическим отчаянием одиночества отдалась страсти. Константин не разочаровывал ее ни в жизни, ни в постели. Его горячие руки уверенно скользили по ее телу, лаская его и пробуждая взрывную волну желания. Казалось их тела и души созданы друг для друга, и лишь сливаясь воедино, могут достичь вершины счастья и гармонии. Наталье захотелось в этот момент умереть от счастья, чтобы последний спазм совпал с последним вздохом и больше никогда не пришлось дышать в одиночестве.
Существовало только одно препятствие, разделяющее Наталью и Константина, заставляющее их расходиться на ночь в противоположные концы города. Константин был женат, и что еще хуже, у него подрастали сын и дочка, бросать которых он не намеревался. Он с самого начала все объяснил Наталье, надеясь на ее женскую мудрость и понимание. Константин уверял Наталью в своей любви, и у нее не было оснований сомневаться в его искренности, но и надежды на совместное будущее не оставалось.
Зря Константин поверил в мудрость одинокой женщины! Наталья влюбилась как девочка. Сама весна призывала к любви! За окном жужжал апрель. Казалось, любовь невидимой дымкой цветочной пыльцы летает в воздухе, вызывая счастливое удушье и многообещающий зуд во всем теле. Любовь все вокруг пронизывает звуками, ароматами и сладостными вибрациями возрождающей жизнь весны. Любовь пронзила сердце женщины, оставив его на милость жестокого завоевателя.
Впрочем, Константин не был ни жестоким, ни завоевателем. Он просто был мужчиной, которому на восемнадцатом году брака вдруг стало нестерпимо душно в узких многоугольниках брачных сот, но и покидать родной улей он пока не спешил. То ли боялся обидеть свою королеву, то ли не хотел разрушать годами выстроенное, прочное как воск, строение своего семейного счастья. Будущее с возлюбленной, сладкое как мед, немного пугало, но затягивало, словно в паутину. Он не знал, что делать и как поступить, не знал, что лучше, любовь королевы и жужжащей детворы или медовый рай с одной маленькой пчелкой, навсегда пронзившей жалом его сердце.