Мы не пара
Шрифт:
А почему бы и нет? — с внезапным ощущением легкости подумал вдруг он. Разве анонимность уже сама по себе не является свободой? Разве я не живу такой жизнью, в которой люди судят обо мне еще до знакомства, основываясь только на услышанном?
— Пожалуй, нам стоит попытаться найти кафе и перекусить, — сказал Стивен, посмотрев на часы.
Оливия заглянула в темно-серые глаза стоящего рядом Стивена, и по ее коже прокатилась теплая волна возбуждения.
— Я не голодна.
— Потому вы такая худая? — строго спросил Стивен. — Вы всегда пропускаете ланч, да? — Заметив, что Оливия обиженно
Оливия опустила глаза и уставилась на выглядывавшие из босоножек кончики пальцев. Сегодня она заставила себя покрыть ногти розовым лаком, надеясь, что невинный и ничего не значащий ритуал каким-то образом вернет ее к нормальной жизни.
— Оливия, в чем дело? Я хотел сделать комплимент. Я вас обидел? Смутил? — нежно допытывался Стивен.
Она снова подняла голову. Наверное, сейчас самое подходящее время, чтобы объяснить, что впервые за все время после смерти Джонни с ее плеч свалилось тяжкое бремя. Но если она скажет это, то опять окажется в нежелательной роли невесты, оставшейся без жениха. Не эгоистично ли с ее стороны желать какой-то другой роли, желать, чтобы солнце согрело и оживило щеки? Можно ли позволить себе наслаждаться восхищением во взгляде вот этого, стоящего рядом, мужчины? Можно ли снова почувствовать себя живой и желанной?
Оливия тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и заставила себя улыбнуться. И, к своему удивлению, почувствовала, как это здорово — улыбаться.
Стивену ее улыбка показалась солнечным лучом, пробившимся из-за туч.
— Чем вы могли меня обидеть? Тем, что сказали, что я худая? Перестаньте, Стивен. Вы когда-нибудь слышали, чтобы женщину можно было этим огорчить?
— Пожалуй, вы правы, — согласился он.
Если подумать, ему и самому не очень-то хотелось есть. Вот чего-нибудь другого...
Стивен представил вкус ее губ, аромат дыхания... и потряс головой, стараясь не думать о том, что соблазнительно рисовало воображение.
— Тогда давайте выпьем кофе с пирожными в «Гроппи», это самое изысканное кафе Каира, — предложил он. — День сегодня жаркий, а в кафе прохладно.
Они сели за столик и сделали заказ. Стивен подумал, что никогда не ел подобных пирожных, столь восхитительно легких, таящих во рту. А вот Оливия проглотила ровно два небольших кусочка.
— Должно быть, из-за жары нет аппетита. — Она пожала плечами, заметив его насмешливо-вопросительный взгляд.
— Должно быть, — повторил он ее отговорку, понимая, что отсутствие у них обоих аппетита не имеет никакого отношения к температуре воздуха.
Потом Стивен — точь-в-точь как профессиональный гид — повел Оливию по городу. Он будто вознамерился показать ей все за оставшееся до вечера время. Оливия едва поспевала за ним, спрашивая себя, чем вызван этот внезапный «забег», но, словно околдованная Стивеном, послушно шла все дальше и дальше.
Они стояли бок о бок на мосту Эйфеля, того самого, который построил не только знаменитую парижскую башню, но и этот ажурно-кружевной мост через самую длинную и полноводную реку мира.
— Подумать только, —
Стивена подхватила волна необъяснимого восторга.
— Вы имеете в виду, очарованных так же, как и мы?
— Да. — Оливии показалось совершенно естественным, что его мысли и чувства совпали с тем, что думала и испытывала она, но ее голос все же дрогнул. — Именно это я и имела в виду.
Я хочу ее, подумал Стивен. И она хочет меня.
— Вы поужинаете со мной сегодня вечером, Оливия? — внезапно спросил он.
Она ответила, не колеблясь и не думая, что уступает слишком легко:
— Вы же знаете, что да.
Сердце Стивена забилось от волнующего предвкушения встречи.
— Скажите, где вы остановились, и я зайду за вами в восемь.
— Этого не нужно.
— Но я настаиваю, — мягко возразил он.
Однако гордость Оливии не уступала его решимости. Должно быть, он богат, раз живет в таком отеле. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее скромную маленькую гостиницу — это только подчеркнуло бы, сколь велика пропасть между ними. Сейчас они близки к тому, чтобы быть на равных. Пусть так и останется. Ей хотелось удержать это состояние.
— Мы встретимся у входа в музей. Честное слово, Стивен, я желаю чувствовать себя независимой!
— Иногда мужчине не хочется, чтобы женщина была независимой, — не уступал он. Стивену не верилось, что он сказал это, но ведь сказал же! И даже взял ее за руку, почувствовав, как дрогнула ладонь Оливии в его горячих пальцах. — Вы всегда так чертовски упрямы?
Нечто похожее на отчаяние послышалось в его голосе, и сердце Оливии радостно забилось от восхитительного предчувствия. У нее возникло ощущение, что ее влечет туда, где ждет нечто, отвергающее любую логику. Это было освобождение, полное и окончательное, она перестала быть прежней Оливией — убитой горем, оставшейся без жениха. На какой-то миг, волшебный миг, она оказалась на грани чего-то сказочно прекрасного.
— Я упряма, только если это требуется. — Она улыбнулась.
Наступила долгая тревожная пауза.
— Но я привык, чтобы все было по-моему, — твердо сказал Стивен.
— Я знаю. Это заметно.
Она посмотрела на его пальцы, все еще сжимавшие ее запястье, и он разжал их, озадаченный собственным поступком. Стивен знал, что имеет репутацию человека, всегда контролирующего себя, так почему же теперь он ведет себя так, словно бьется за первую роль в каком-нибудь вестерне?
— Я не слишком назойлив? — спросил Стивен, жалея, что теперь не ощущает в своей ладони атласа ее кожи.
Оливия ответила, уже садясь в такси, бесшумно остановившееся рядом с ними.
— Нет, разве что чуть-чуть. — Она едва заметно улыбнулась и помахала рукой. — Увидимся в восемь.
Стивен смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не исчез из виду.
3
Оливия опаздывала уже на двадцать минут. Никогда прежде ни одна женщина не заставляла его ждать, и Стивен никак не мог понять, заинтригован он или раздражен.