Мы никогда друг друга не любили
Шрифт:
— Что ты так на меня смотришь?
— Удивляюсь, как у Рогачева и позже у меня выросло такое чудо. Собака, мороженое и рождество.
Я подтягиваю Аврору поближе и утыкаюсь носом в слегка влажные после душа волосы.
— Будет тебе собака. Ретривер, самый дружелюбный, какого найдем. И ящик с мороженым будет. И на рождество поедем в Прагу, там самые елочные елки, самый какавистый какао и самые пряничные пряники. И свадьба будет, платье будет, в лимонный торт лично лимоны покрошу. Только котенок…
— М-м-м?
— Волосы не крась. Мне нравятся твои кудри.
— Тогда
— Нет.
— Почему?! — Аврора возмущенно сопит.
— А на какой ответ ты рассчитывала, котенок? Не думаешь же ты, что раз я тебя люблю, то перестану воспитывать? Я старше, умнее…
— Зануднее. А если я сделаю без разрешения?
— Я тебя накажу.
Она морщит нос и хихикает.
— Делай, что хочешь. Ты не обязана соответствовать каким-то стандартам. Можешь не думать о том, что кто-то скажет или подумает. Хочешь — крась волосы в синий цвет, хочешь — бей тату. Хочешь развестись со мной — разводись. Хочешь прилюдно поскандалить — скандаль. Хочешь вести блог о своей жизни — веди. Нет больше никаких правил и соответствия обществу.
— Спасибо, — сонно бормочет Аврора и зевает, не в силах сдерживать сон.
Она устала. День выдался не просто долгий, а бесконечный. Кажется, за него я успел раза три пережить ощущение, что жизнь кончена, и еще больше — что только начинается. Но решимость быть правильным и порядочным вдруг как-то угасла.
Может, то, что Аврора спит в моих руках и верит в наше будущее, и неправильно.
Но я вообще никогда не утруждал себя соблюдением правил. И нет смысла начинать.
Когда утром гостиница вздрагивает от воя сирен, я нехотя бужу Аврору.
— Вставай, котенок, пожарная тревога.
— Это учебная. Или кто-то покурил, — сонно говорит она.
— Вряд ли. Все замки размагнитились. Идем, одевайся и бери документы.
К счастью, она немного отошла и, хоть отчаянно зевает и бурчит себе под нос, собирается быстро. Вскоре оказывается, что я прав: из дальнего крыла валит густой черный дым. На парковке внизу собралась целая толпа сонных постояльцев. Сотрудники отеля спешно выводят недоверчивых и успокаивают истерично орущих «дайте мне забрать свои вещи!» девиц, судя по разрисованным лицам, праздновавших девичник.
Я грею Аврору, обнимая ее за плечи и кутая в свою куртку. Не знаю, почему мы все еще стоим и смотрим на наш отель, хотя можем сесть в машину и умчаться отсюда в любую точку планеты.
Когда из окон начинает вырываться пламя, Аврора едва заметно вздрагивает.
— Думаешь, это случайность? — спрашивает она.
— Не знаю. Там наш Валюша нигде рядом не бегает?
Мы не сводим глаз с пылающего здания. Звуки пожарных сирен доносятся приглушенно, словно сквозь толщу воды. Готов поклясться, мы с Авророй думаем об одном и том же.
Теперь выбор отеля Рогачевым имеет смысл.
Вместе с ним в пепел превращается наше прошлое.
Эпилог
— Аврора, ты — самая скучная девушка на свете! — Леся отрывается, как в последний раз.
В ней столько энергии,
— Может, выпьешь?
— Нет. У меня так болел вчера желудок, что еще неделю я буду есть исключительно овсянку. Я, наверное, пойду домой.
— Уверена? Хочешь, я предупрежу мужа, что переночую у тебя? Посмотрим ужастики, поплаваем в ночи.
— Нет. Давай лучше утром сходим погулять.
— Только возьми водителя! Я серьезно, Островская, не ходи пешком! Мы в курортном городе, но никто не знает, кто тут еще отдыхает.
Несмотря на то, что очень хочется пройтись, я действительно собираюсь взять водителя. До виллы, где я снимаю апартаменты, всего ничего, три минуты пешком, но жизнь научила не рисковать. К тому же ночь выдалась душная, а мне от голода слегка нехорошо.
Не знаю, какое из блюд кипрского ресторанчика так не зашло моему желудку, но точно знаю, что больше никогда не буду объедаться. Девчонки вытащили в клуб, но все меню оказалось или острым или жирным, и я весь вечер цедила негазированную воду. А теперь чувствовала, что готова сожрать быка. Но перекушу лишь овсянкой.
Хотя не только больной желудок — причина тоскливого настроения.
Мы ехали на цветочный фестиваль с мыслями, что отдохнем, расслабимся, повеселимся и заодно пропиарим салон — эфиры, сториз и видео из солнечного Кипра хорошо раскручивали аккаунты в соцсетях. Но я не думала, что будет так тоскливо без Островского.
Порой мне казалось, это его новая попытка доказать мне, что есть жизнь без него. И что я могу быть счастлива и довольна жизнью вдали от Виктора. Хреновая, надо сказать, попытка, но признаться в том, что мне грустно, хочется домой и на ручки, не давала проклятая гордость.
Я же взрослая женщина с работой. Я не должна ныть, как маленький ребенок. Это рабочая поездка, и нельзя провести всю жизнь привязанной к мужу.
Все еще бывшему, кстати.
Мы все живем рядом, но на расстоянии. Олеся с мужем и ребенком снимают дом через дорогу, Лиана и Андрей в городе, им нужен дом вблизи фотостудии. А я арендую апартаменты на вилле, и до сих пор со мной жили милые девчонки, праздновавшие поступление. Однако утром они уехали, и я возвращаюсь в пустой дом. Олеся уже строит планы посиделок, но то будет завтра, а сегодня мне предстоит унылая ночь в компании овсянки и сериала, потому что сна нет ни в одном глазу.
Я прощаюсь с водителем, отпуская его до завтрашнего вечера, раньше я все равно никуда не выберусь, разве что до обеда пройдусь с Лесей по пляжу. А потом захожу в дом и, не включая свет, бросаю ключи на трюмо.
Краем уха я слышу шорох, но прежде, чем успеваю испугаться, чья-то рука зажимает мне рот.
Сердце уходит в пятки. Дыхание перехватывает от нахлынувшей паники, а потом…
Потом в нос ударяет знакомый запах цитрусов, табака и свежести. И шеи касаются горячие губы, добавляя в коктейль из адреналина и страха предательское возбуждение.