Мы никогда не умрем
Шрифт:
А сейчас Мари смотрела на них, и в глазах у нее было странное удовлетворение.
— Поехали. Поживете в общежитии колледжа, пообщаетесь с ребятами, — сказала она, разворачиваясь к вокзалу. — Познакомишься с будущими соседями.
Мари припарковала машину прямо в клумбе за вокзальной оградой. Садясь в машину, она показала средний палец возмущенной пенсионерке, которая пыталась остановить ее и воззвать к явно спящей у Мари совести.
— А быстрее шевелиться нельзя?! — вдруг рявкнула она на Вика, укладывавшего костюмы в багажник.
«А
«Мы не можем… Риша…»
«Эта женщина больна. Она и раньше-то была, а теперь у нее, кажется, обострение».
«Она нервничает. У нее диплом…» — попытался найти удобный вариант Вик.
Мартин молчал. Он точно знал, что они совершают ошибку, когда Вик сел рядом с растерянной Ришей на заднее сидение.
…
Общежитием театрального колледжа оказался невысокий дом из желтого кирпича. Обаяние белых окон с веерными перемычками и небольшого дворика, утопающего в тенях тополей, странным образом подчеркивала нестройная музыка и патетический женский голос:
— Попробуйте для доброго найти
К хорошему — хорошие пути.
Плохой конец — заранее отброшен.
Он должен,
должен,
должен быть хорошим!
[8]
Прямо на пороге сидел парень в огромном розовом платье, похожем на торт со взбитыми сливками. Это было самое стереотипное розовое платье из всех, что Вик только мог представить.
— Моя Мельпомена! — обрадованно взвыл он, бросаясь к Мари.
— К хорошему — хорошие пути!
Плохой конец — заранее отброшен…
К платью прилагались стоптанные белые кроссовки. Сам парень был долговязым, лысым и имел совершенно неподходящий для своего узкого лица приплюснутый нос.
— Отстань от меня, — прошипела Мари, отталкивая протягивающего к ней руки ряженого. — Что это за цирк?!
— … должен,
должен быть хорошим!
— Один злой человек, не буду показывать пальцем кто, но все знают, что это наш комендант, позволяет себе оскорбительные инсинуации о моей ориентации. Я взял у той очаровательной особы с третьего этажа платье и устроил одиночный пикет…
— Помогите! — раздался другой, полный страдания голос. — Помогите!..
— Ты богов о помощи просишь, а не в подворотне воешь! — рявкнул третий голос, на этот раз мужской.
— Вадик, будь другом, завали хайло! — Мари смотрела на него со смесью презрения и брезгливого интереса. — Он позволяет себе такие инсинуации, потому что вы со Славиком поретесь так, что слышит
«Мартин, они реально такие, или просто выделываются?»
«К сожалению, они, кажется, и правда такие…»
Вадим, оскорбленно подобрав юбки, сел обратно на ступеньки и сделал вид, что не замечает Мари.
— А, кстати, это ваш сосед по комнате, — злорадно сообщила Мари. — Вадик, это твои новые соседи!
— Да почему он-то?! — возмутился Вик. Четыре дня торчать в одной комнате с этим фриком ему совершенно не хотелось.
— Потому что кроме него и Славы в этой комнате никто жить не может, они слишком громко трахаются. А еще потому, что я обещала ее отцу, что дочку будут окружать люди, которые точно ни за что на нее не посягнут. Вот, Вадика девочки совсем не интересуют. А вот ты, мальчик, надеюсь спишь чутко.
Вик смотрел на Мари так, словно в первый раз ее видел.
«Мартин, что за бред?»
«Она шутит», — обнадежил его Мартин.
Вадик в это время снова покинул свой пост и вернулся к Мари. Он внимательно посмотрел на Ришу, потом перевел взгляд на Вика.
— Это твои Офелия и Виконт? А где остальные? И куда ты разместишь их?
— Не твое дело.
Вик вдруг заметил, что лицо у Вадима грустное. Совсем лишенное прежней дурашливой манерности. А глаза — темно-карие и тоскливые, как у собаки.
— Мари, если это то, о чем я думаю… это ведь не из-за того разговора?
— Не лезь ко мне! Дети отыграют свои роли и вернуться в свой колхоз! Лучше иди, покажи им комнату. Котятки мои… Не слушайте его. И пользуйтесь ванной и уборной осторожно, — сладко улыбнулась она Вику с Ришей.
После этого она и правда развернулась и быстрым шагом отправилась куда-то в противоположную от общежития и припаркованной машины сторону.
— Ну что же. Пойдемте, детки, — устало сказал Вадим, протягивая им руки ладонями вверх.
Риша взяла его за руку, кажется, не зная, как ей реагировать. Вик молча встал рядом.
Они зашли в общежитие через боковой вход, оказавшись сразу на лестничной площадке.
— Давай мне костюмы, мальчик. Как тебя на самом деле зовут?
— Виктор. Я сам, спасибо.
— Виктор, очень приятно. Не слушай, что говорит Мари. Это платье… считай что я в карты проиграл. И к мальчикам я не пристаю, — устало сказал он, поднимаясь по лестнице.
— Я верю, — сдержанно ответил Вик.
— А как тебя зовут, Офелия?
— Ира.
— Отлично, Ира. Вот комната, — сказал он, толкая одну из дверей, серых, с размашистым номером «702».
Комната была небольшой и очень светлой. В ней почти ничего не было, только золотистые обои, две двухъярусные кровати вдоль стен, пара шкафов и ярко-розовые занавески на окнах.
— Мы недавно сделали ремонт, — как будто виновато сказал Вадим. — Милая, ты мне не поможешь?
Он повернулся к Рише спиной, слегка наклонившись, и указал на молнию на спине. Риша молча расстегнула ее. Вадим, словно забыв, что в комнате еще кто-то есть, снял платье.