Мы обсудим позже

Кейзель Кортни

Я опускаю взгляд на свои спортивные штаны и вспоминаю, что не мыла волосы уже четыре дня — вот для чего нужен сухой шампунь (спасибо тому химику, который придумал этот гениальный продукт). Я должна бежать и прятаться, как будто за мной гонится стая восьмилетних детей с охапками снежков. Но я снеговик Фрости, застывший на месте.

Взрослые не прячутся. Они встречают сложные ситуации зрело. Но сегодня мне не хочется быть зрелой взрослой или разговаривать с Николасом Лоуренсом. Я разворачиваюсь и поднимаюсь по эскалатору вниз, заставляя людей отходить в сторону, пока я иду.

Это тренировка для бёдер, поскольку это один из тех длинных двухэтажных эскалаторов, но мне это удается. Я добираюсь до верха и собираюсь сойти, но моя нога застряла. Я смотрю вниз и вижу, что мой развязавшийся шнурок зацепился за приспособление. Я дёргаю ногу вверх, но шнурок не поддаётся. Теперь я прыгаю на месте, пытаясь удержаться на вершине эскалатора, пока из него выходят новые ступеньки.

Я оглядываюсь через плечо. Николас и Наталья находятся в двадцати футах от нижней части эскалатора. Я никак не могу выбраться из этой ситуации.

Я бессильна. Это иронично, правда. Я в ловушке, бегу, чтобы не отстать от движущейся лестницы так же, как я делала, когда у меня были отношения с Николасом. Но что бы я ни делала, я не могу восполнить разницу. Между мной и движущейся целью всегда есть дисбаланс.

Парк

Я слежу за девушкой из примерочной.

Я должен.

Я приклеил компьютерный чип к ценнику её фиолетового шарфа. Остатки клея на обратной стороне микрочипа очень пригодились.

Когда я увидел двух мужчин у магазина, я понял, что чип будет в большей безопасности у кого-то другого. Поэтому я установил его девушке. Она мой курьер. Я рассчитываю, что она вынесет его из торгового центра в целости и сохранности, не вызвав подозрений.

Но теперь, когда я вижу, как она поднимается по эскалатору, я начинаю думать, не ошибся ли я с выбором.

Я бросаюсь к ней, но она смотрит через плечо на что-то на нижнем уровне, пока одной ногой подпрыгивает на ступеньках. Тогда я вижу, что её шнурок застрял в платформе. Наверное, он застрял в моторе или шестерёнках. Я наклоняюсь и выдёргиваю шнурок. Она спотыкается, и мои руки обхватывают её за талию и спину, чтобы она не упала.

Её безумные голубые глаза обращены ко мне.

— Ты в порядке?

Она смотрит вниз, потом снова вверх. В её взгляде неподдельный страх. Возможно, она думала, что эскалатор съест её заживо.

— Что бы ни случилось в следующие тридцать секунд, просто смирись с этим. Хорошо? — Затем она хватает воротник моей куртки и притягивает меня к себе, прижимаясь своими губами к моим.

Первые две секунды я ошеломлён и неподвижен. Я даже приоткрываю глаза, чтобы проверить, действительно ли это то, что она хотела сделать. На другом эскалаторе, рядом с нашим, происходит движение. Один из оперативников поднимается вверх, и через несколько секунд мы пройдём мимо друг друга. Я поворачиваю тело женщины так, чтобы оказаться спиной к другому парню. В этот момент она усиливает страсть поцелуя. Её тело наклоняется, и она прижимается своей грудью к моей. Её пальцы скользят

вдоль основания моей шеи, играя с кончиками моих волос. Должно быть, она восприняла моё изменение нашей позиции как то, что я повышаю ставки в поцелуе.

Ну, если она собирается играть так. То у меня свои правила — я отвечаю, прижимаясь к её телу, притягивая её ещё ближе. Кто сказал, что нельзя смешивать бизнес с удовольствием? Кроме того, сейчас для моего бизнеса будет лучше, если я буду не один.

Она снова усиливает страсть, выводя поцелуй на новый уровень. Мы находимся на уровне рождественского волшебства, звёзды сверкают в небе, снежинки падают на землю.

И я здесь ради этого.

Всего этого.

Она — Рудольф, а я — Санта-Клаус — она направляет эти сани.

Как долго едет этот эскалатор? Наверное, это самый медленный эскалатор, на котором я когда-либо ездил. Но я не жалуюсь. Если бы существовал техник эскалатора, которого я мог бы подкупить, чтобы он проехал ещё дольше, я бы так и сделал, потому что этот поцелуй согревает меня больше, чем горячее какао в холодный морозный день. На секунду — кого я обманываю? Прошло уже много секунд, я потерял себя в поцелуе, даже не думая о мужчинах, пытающихся меня убить, а это уже о чём-то говорит. Оперативники, которые теряют концентрацию на работе, обычно становятся теми, кого убивают.

Мои ноги упираются в нижнюю платформу, и наши тела, спотыкаясь, сходят с эскалатора вместе, но каким-то образом наши губы остаются сомкнутыми, как будто ни один из нас не хочет расставаться.

— Лэйси? — Кто-то прочищает горло.

Этот человек говорит с нами?

— Лэйси? — Голос повторяется громче.

Она отстраняется, оставляя мои губы покалывать электричеством. Её голубые глаза снова смотрят на меня. Я не могу расшифровать их выражение — буквально миллион вещей, о которых она могла бы сейчас думать, но я надеюсь, что хотя бы одна мысль была о том, каким потрясающим был этот поцелуй.

— Лэйси? Я так и думал, что это ты.

Я быстро обвел всех взглядом. Мужчины, искавшие меня, исчезают из виду на верхней террасе, поэтому я перевожу взгляд на того, кто прервал поцелуй. Перед нами стоит мужчина в коричневом пиджаке. Ему около сорока лет. Рядом с ним худая женщина с длинными тёмными волосами — вероятно, ей около тридцати, на её пальце сверкает огромное бриллиантовое кольцо огранки «Принцесса».

Лэйси (забавно знать её имя) театрально улыбается ему. — Николас? Я тебя даже не заметила.

Да, потому что ты подарила мне один из лучших поцелуев в моей жизни.

— Да, я вижу, ты была занята. — Его взгляд переходит на меня, потом снова на неё.

— О, прости. — Она делает жест между нами. — Ты же знаешь меня. Праздники просто поднимают мне …

— Настроение. — Я закончил предложение за неё.

Её глаза расширяются, а на губах появляется забавная улыбка. — Я хотела сказать: "Рождественский дух".

— И это тоже. — Я ухмыляюсь ей.

Она наклоняет голову в сторону мужчины. — Как приятно тебя видеть.