…И в тишинезастыну, молчалив, сосредоточен.И что мне прошлое? Что будущее мне?Лишь марево, лишь трепет многоточийна кронах строк!.. Я ухожу в леса,по джунглям рифм протаптываю тропыи продираюсь сквозь стихи; я сам —пещерный тигр, ревущая утроба,чей голод первобытнее Луны,чья жажда раскалённее вулканов;в ушах моих мурлычет гром весны —и я рычу, и бью хвостом по скалам,и морду жаркую сую под водопад —кипит струя, шипя, взвиваясь паром!..О, как я пьян! Как этой жизни рад!Я – тигр! Я – миг! Я – торжество удара,что, как судьба, звенящая во мне,неотвратим, стремителен и точен!..И что мне прошлое? Что будущее мне?!Лишь марево, лишь трепет многоточий…
«Бью челом вам, донкихоты…»
Бью челом вам, донкихоты!Ваш от пят я до макушки.Мы найдём мечам работу,к чёрту книги и подушки!..Час пробил! В грязи свинея,докатился мир до точки.Обучайтесь,
Дульсинеи,класть на синяки примочки.…Бьют от наших шлемов блики,как перчатки, в ваши рожи.Мы в ничтожестве – велики,вы в величии – ничтожны!Что с того, что, как лопаты,ваши горсти ветряковы?Рвутся в битву Росинанты,растерявшие подковы!..Пусть глупцы хохочут смачно,пусть давно все кости ноют —скачет рядом верный Санчо,добрый Санчо,толстый Санчо,и – плевать на остальное!..Мы очистим мир от скверны,рухнут чары под мечами!Будут петь про нашу верностьминнезингеры ночами,и очами, что синеесамой синей серенады,будут наши Дульсинеивдаль глядеть из-за ограды,будут с нежною тоскоюдожидаться паладинов,что, как пламя, беспокойны,что суровы, словно льдины.Будут умолять: «Останься!»Будут плакать под луною —будут!..В бой, мой добрый Санчо,Толстый Санчо,верный Санчо,и – плевать на остальное!..
«Да будет так…»
Да будет так, как есть.Да будет всё на свете — хрусталь и сажа,грохоты громов и снежный сосен сон,литые строки эти и хлябь доносов,первый луч над тьмойи темень скорби,и шута величье, и мудрых слепота, и боль любви,и ненависти боль…Блажен, кто ищет себя в других,кто истово ловил дыханье Истины,разлитое повсюду,кто сам себе, и другу, и врагу был верен…И враги – да будут. Что мы без них?..Я сердце берегуне ради смирной, праведной и скучнойюдоли; будь ниспослан мне судьбой,мой верный враг,как яростная туча,что копит молнии и ждёт…Да будет бой!..
«Чем мне, бродяге, поэту, солдату —…»
Чем мне, бродяге, поэту, солдату —ибо таков я, знаешь сама, —кроме любви, чем тебе воздать мнеза глаз твоих зелень и губ дурман?..Я мог бы солгать о верности вечной,но сам не поверю. И ты – не верь…Будем верны, влюблены и беспечны,покуда меж нами не хлопнет дверь.Счастливы будем. Нежными будем.Ласковы будем до немоты —и всё позабудем,насквозь позабудем —лишь я и ты…Благослови нас, мудрое сердце!Мы парою созданы, может быть,но от судьбы никуда не детьсяи не укрыться от той судьбы…Так уж судилось – а надо б иначе;так бы хотелось – да не суждено.Кто-то когда-то по нас заплачет,а не заплачет – не всё ли равно?..
«Ночи, развевая гривы…»
Ночи, развевая гривы,в тихих окнах звёзды топят,и рассвет неумолимотопчет травы на востоке.По снегам смертельно сонным,по лесам в ледовых латахСолнце ломится бизоном —красноглазым и горбатым…
«То есть любовь…»
То есть любовь.Труп логики в углу.То есть любовь.Да сорок тысяч братьевлюбить не в силах так, как я люблю!..То есть любовь.Посулы и проклятья —что в них, коль зрячий – слепи зряч слепец?!То есть любовь.И Солнце лишь соринка в её глазу.Распять её?Воспеть?..Как дар принять?Отречься и отринуть?..Падите ниц пред ней.То есть любовь!..
«…Но ты поймёшь, о Навзикая…»
…Но ты поймёшь, о Навзикая,лишь ты одна. Твой кроткий светза мной струится и мерцает сквозь мглу…Печален следмоей фелуки одинокойи светел;и когда вокругбезумной бездны вой и хохот,и кажется, замкнулся кругмоих скитаний по беззвездью судьбы —я выстою, пока ты светишь…Свети. Иначе мне не быть.Свети!..Слепой от яри белой,швырнул когда-то океанмоё истерзанное телок твоим блистательным ногам,девчонка, боль моя, богиня,моя опора на Земле…Я целовал глаза другие,я знал других, добрей и злей,цариц и девок обнимал я,любя и не любя, —как много знал я и познал я,не знающий тебя,пречистая,что мне на свете единому обречена!..Свети! Я жив, пока ты светишь.И не моя вина,что палит стопы мне, как пламя,твоя блаженная земля,твой мирный мир…Я – камень,камень, которому лететь велят,который мощною рукоюкогда-то пущен из пращии отрицанием покоя заклят: «Лети! Ищи, ищи!.. Спеши, лишён тепла и крова, лишён всего, что в этом мире есть святого! Что в этом мире т в о е г о?! Ты сам Н И К Т О, ничей и нищий, во мраке – чёрное пятно… Ты всё утратишь, что отыщещь, и лишь одно…Итака, дом мой зелёный,о тебя опирается небо,словно край опрокинутой чаши… и лишь одно, быть может, ты и не утратишь, когда найдёшь – поди найти, глупец, попробуй!..»Вновь пора мне в моё Н и ч т о…Но ты – свети!..Светизвездою вечной, единственной…Иначе мне – не быть.
«Когда…»
Когда,наивный большой барабан,я умолкну —что будет со звёздами,пляшущими там под рокот мой?Буянюхмельнойневпопад и без толкумир заталкиваю в слов этих ритм хромой.Любовь моя,океаны Земли – твоё ложетесно но всё же не крошево скал.Нежно ладонями осторожнымия на пламени имя твоё высекал.Каменотёсом,пламенотёсомна мраморе времени я расплескалулыбки радугу – я, несносный, радостный, радужный барабан.Этонелепоерыжее Солнце —братец мой младший, цыганский бог —проснулось,в открытое небо ломитсятолпой ошалело пляшущих ног.То-то хохоту будет сегодня,когда сычи продерут глазав полночь, которая станет полднем,когданикто имне сможет сказать,где верх и где низ, где лево и правои в какую я сторону Землю верчу!Дважды два – четыре?Это — не правило,это – если я захочу.По случаю сегодня повелеваю:всех брадобреевобрить наголо!Пусть маслом репейным обритых их поливают,окунув предварительно в одеколон, —за то,что всех под одну гребёнкустригли Истине вопреки!Мир тебе,мир мой многоребёрный,приподымись на носки —я наделю тебя высшей наградой —Жестяной Звездой от бутылки с пивоми осколком,которому нету равных — самым зелёным, самым красивым.Зажми в кулаке его,к глазу приставьи глазей вокруг,сколько хочешь долго.Я бы сам поглазел,но что будет со звёздами, пляшущими там,если я,наивный большой барабан,вдруг умолкну?!
«Как дым…»
Как дым,и облако,и серебро луны —вот,рядом,тут,но удержи попробуй! —живу средь вас,пришелец из иных созвездий;непонятны тропы мои вам,и далёк, и дик напев негромкий;и глаза тревожатнездешним напряженьем…Яодин из тех,кто чудом избежал, быть может,погибели,ктомир свой пережил,чтоб стать скитальцем тихим и печальным,чужим и чуждым всем, как Вечный Жид…Кто знает моего пути начало,и кто – конец?..Увы, не я,не я…
Леший
По Руси-росе я брожу босой,по земной красе след мой полосой,и звенит трава под сырой ногой…Окунусь в рассвет головой нагой —и свищу скворцам, и ручьи мучу,по кривым корчам колом колочу,и ныряю вдруг под сосновый свод,и грибы веду хором в хоровод,над трясинами с комарьём пляшупод осиновый, под бузинный шум……А за рощами, за берёзамисарафан Заря сушит розовый,разметала косу рожью русою…Подберусь, затаюсь —станет грустно мне…Уж она ясна, уж она красна,да меня она и не хочет знать!Всё смеётся – нос, говорит, как кляп,мох в ушах пророс, борода в репьях,да и сам коряв, как столетний дуб!..…Полюбил Зарю на свою беду.Разгоняю грусть, ухожу в лесаи её красу уношу в глазах,уношу в глазах счастьем и бедой —и стоит краса в них живой водой…
«Пришелец. Прохожий. Таков я…»
Пришелец. Прохожий. Таков я,с неба низринутый наземь.Щебечут мои подковыпо новой и старой грязи.Отяжелела рожа моязаспанной сизой тучей.А сколько ещё не прожитоэтих дорог дремучих,сколько ещё расставленона тропах моих капканов?..Взгляды глухи, как ставни.Слова тяжелы, как скалы.Заботы нежнее пытки.Советы как приговоры.Заживо сто раз убит я,вечно живущий ворон…Меня миллионы любимых,верность храня, предавали.Моё вам известно имя. Мне самому – едва ли…Грустной виолончелью звучу в опустелом доме.Холодом дышат щели, сырые суставы ломит,и тишина не молкнет,шуршит, как змей чешуёю…Загнанным в яму волкомвою.О чём я вою?..